Как и в случае с посмертной реабилитацией Яковлева, все обвинения против Баумана были, в конце концов, отвергнуты как надуманные. Спустя более полувека, 23 июня 1989 года, постановлением Генеральной прокуратуры СССР уголовное дело в отношении К. Я. Баумана было прекращено "за отсутствием событий преступления". Таким образом сфабрикованные Сталиным уголовные дела против Яковлева и Баумана доказали наличие у большевистского вождя маниакальной страсти к плетению интриг и выдумыванию злобных и часто противоречащих другу другу оговоров "соратников", работавших с ним бок о бок. Оба случая характеризуют стиль готового на любые преступления Сталина.
Эти аресты Муралова, Чернова, Гайстера, Яковлева, Баумана и сотен других руководителей не могли не влиять на общую атмосферу страха в Кремле и во всей стране. На какое-то время они затмевали и отодвигали в сторону вопрос, поднятый Бауманом и обсуждавшийся Мураловым, Черновым и Яковлевым, о проведении в СССР генетического конгресса. Но проблема конгресса приобрела дополнительную актуальность в связи с новым всплеском озабоченности судьбой советских генетиков на Западе. Там стала широко известна статья Презента и Нуринова в газете "Социалистическое земледелие" в ноябре 1937 года (37), в которой авторы призывали к немедленной расправе с учеными как с "врагами народа", и прежде всего с Кольцовым и Серебровским. Снова в европейских и американских средствах массовой информации прошли тревожные сообщения о репрессиях в СССР, а в Москве послушное Сталину Политбюро так и не приняло окончательного решения о созыве главной международной встречи генетиков.
Ученым в мире стало ясно, что есть один способ избавиться от назойливого патронажа над их мерояприятием со стороны большевистских властителей — перенести конгресс в другую страну. Поэтому оргкомитет решил созвать конгресс в августе 1939 года в Эдинбурге в Шотландии.
Вавилов долгое время сохранял надежду, что ему разрешат поехать на конгресс, он даже сказал об этом 15 марта 1939 года в Ленинграде: "…я избран председателем Международного конгресса генетиков, но не знаю, буду на нем или нет" (38).
Но разрешения на его поездку в ранге президента этого форума советское руководство не дало. Когда Вавилов надеялся, что ему выдадут иностранный паспорт с выездной визой, он не знал, что сталинское Политбюро еще в 1934 году приняло в тайне решение о запрещении любых его выездов за рубеж. Произошло это при следующих обстоятельствах. Тогдашние заместитель наркома по иностранным делам Н. Крестинский и нарком земледелия М. Чернов обратились 3 июля 1934 года к Секретарю ЦК ВКП(б) Л. Кагановичу с письмом о желательности командирования Вавилова в Турцию в связи с личным приглашением Председателя Совета Министров Турции Исмет-паши:
"Приезд в Турцию академика Вавилова, пользующегося у турок большим авторитетом, мог бы создать выгодный для нас перелом и открыть перспективы для приглашения советских ученых… для укрепления советско-турецких научных и культурных связей… изучения некоторых, прежде недоступных… районов Турции…" (39).
Предложение Крестинского и Чернова было направлено на рассмотрение Политбюро. Но в то время ОГПУ уже плело интриги вокруг Вавилова, лично Сталину было направлено "Директивное письмо ОГПУ", в котором сообщалось о якобы доказанной вредительской деятельности Вавилова и его будто бы оскорбительных замечаниях в адрес вождя. Арестован Вавилов не был, но на его зарубежных поездках был поставлен крест. На тексте письма Крестинского и Чернова появилась "резолюция" ядовито-зеленым карандашом: "против Л. Каганович" и следом автографы Молотова, М. Калинина, А. Микояна, В. Чубаря (40). Интересная деталь касалась рассылки выписки из протокола заседания Политбюро: первоначально сотрудники аппарата Секретариата ЦК сделали запись, что копии решения должны быть направлены Чернову и Вавилову. Однако фамилия Вавилова была перечеркнута и ниже её от руки была вписана фамилия Крестинского.
Решение о полном запрете на поездки за границу было не просто оскорбительным для Вавилова, оно на самом деле унизило советскую Россию в глазах образованного мира. В эти и последующие годы Вавилов завоевывал всё более прочное имя в мировой науке. Работами, выходившими из-под его пера, интересовались многие исследователи в мире, о чем говорят опубликованные письма из-за рубежа в томах "Международной переписки Вавилова" (41). До сих пор его сводки "Полевые культуры Юго-Востока" (1922), "Земледельческий Афганистан" (совместно с Д. Д. Букиничем, 1929), "Проблемы северного земледелия" (1931), "Современное состояние мирового земледелия и сельскохозяйственные науки" (1932), "Культурная флора Таджикистана в ее прошлом и будущем" (1934), "Земледельческая Туркмения" (1935), "Растениеводство Советской Киргизии и его перспективы" (1936) и многие другие не потеряли своей актуальности и значения. А постановка проблемы происхождения культурных растений навсегда вошла в мировую науку с именем русского растениевода Вавилова (42). Обнаружение им центров происхождения культурных растений, разработанное им учение об иммунитете у растений, работы по связи генетики и селекции как и вообще обоснование роли науки в селекции (вторжение в старый спор о том, что такое селекция — искусство или наука), вклад в понимание проблемы биологического вида и многие другие теоретические работы создали Вавилову такую репутацию в мировой науке, какой удостаивался мало кто из русских биологов. Недаром на обложке каждого выпуска международного журнала "Heredity", издававшегося в Англии, имя Вавилова стоит в одном ряду с именами величайших биологов — Менделя, Дарвина, Моргана, Линнея, де Фриза, Спаланцани, Вильсона, Бэтсона, Бовери, Вильморена, Вейсмана, Гальтона и Иоганнсена. Не так давно труды Вавилова, касавшиеся теории происхождения культурных растений, были изданы на английском языке (43). Были переведены на английский и изданы в разных странах другие ставшие классическими работы академика Н. И. Вавилова (например, (44)).
Говоря о запрете сталинского руководства на поездку Вавилова в 1939 году на конгресс в Эдинбург, нужно отметить, что главную роль в принятии такого решения сыграл лично Лысенко. 7 июня 1939 года он подписал подготовленную его "оруженосцем" И. И. Презентом "Докладную записку" с откровенно злобным доносом на Н. И. Вавилова и отправил её с курьером в Управление делами Совнаркома, где её в тот же день зарегистрировали и передали в руки Молотова. Нашедший в Государственном архиве Российской Федерации и опубликовавший её Я. Г. Рокитянский (45) считает, что именно Молотов подчеркнул карандашом фразы в записке.
Смысл доноса был прост — Лысенко и Презент "сигнализировали", что Вавилов — враг советской системы (фактически, их письмо подстрекало Сталина на выдачу ордера на его арест, и им удалось этого вскоре добиться), что Вавилова ни в коем случае нельзя отпускать в Эдинбург, что генетика вообще враждебна советскому строю. Вот какие зловещие фразы содержал этот документё:
"…руководящие журналы моргановской школы в генетике выступили в отношении нашей страны со злостными инсинуациямии Этому хору капиталистических шавок от генетики в последнее время начали подпевать и наши отечественные морганисты. Вавилов в ряде публичных выступлений заявляет, что "мы пойдем на костер", изображая дело так, будто бы в нашей стране возрождены времена Галилея.
