Книга Как я стал знаменитым, худым, богатым, счастливым собой, страница 57. Автор книги Эрик Вейнер

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Как я стал знаменитым, худым, богатым, счастливым собой»

Cтраница 57

Зависть — враг счастья, и она изобилует в Молдове. Причем здесь — особенно вирулентный штамм, лишенный амбиций, которые, как правило, сопутствуют зависти. Таким образом, молдаване получили все минусы зависти без каких-либо ее преимуществ, а именно процветающих предприятий и возвышающихся зданий, возводимых честолюбцами и женщинами, стремящимися доказать, что они лучше, чем все остальные. Молдаване получают больше удовольствия от неудачи своего соседа, чем от собственного успеха. Я не могу представить себе что-нибудь менее счастливое.

Я начинаю задаваться вопросом, что, может быть, не все молдаване недовольны. Может быть, это как раз жители ее столицы, которые настолько несчастны. Мне нужно выехать из Кишинева.

Я вызываю Маришу и объясняю свои планы. Она переводит для Любы, говоря ей, что я буду отсутствовать в течение нескольких дней. Мой пункт назначения — город под названием Кагул, на юге, можно добраться на такси, которое называется Rutieră. Люба предлагает показать мне, где поймать такое. Мы выходим из квартиры и заходим в лифт. Я жестом показываю на буйство красок — граффити, выглядящая так, будто здесь взорвался баллон с красителем, смешанным со сквернословием. Люба вскидывает руки и говорит: «Перестройка». Это ее слово — объяснение всего, что случилось с Молдовой, почему ее жизнь такое дерьмо. Выбоины? Перестройка. Преступления? Перестройка. Плохая водка? Перестройка.

Мы идем к автобусной остановке. Мы оба стоим там, ожидая в тишине, пока, наконец, Rutieră не прибывает. Люба говорит что-то на русском языке для водителя, и мы прощаемся. Rutieră полон. Они всегда полные. Места только стоячие. На расстоянии не более шести дюймов перед моим лицом болтается женская грудь. Это хорошая грудь. Я знаю это, потому что добрые две трети площади ее поверхности колышатся. Через несколько минут капельки пота собираются на груди. Вскоре они образуют ручейки. Я очарован, не в эротическом плане, но более динамикой жидкости. Примерно через пятнадцать минут я замечаю, что реки пота образовали притоки и расширились до другой груди.

Rutieră останавливается через каждые несколько минут, набивается все больше пассажиров. Кажется невозможным, что столько людей им удается втиснуть в этот небольшой фургон. Никто не жалуется. Ни слова. Потолок низкий. Я должен присесть. Я замечаю, что водитель босой. Это беспокоит меня, хотя я не знаю почему. Потные подмышки какого-то парня упираются в мое лицо. Это беспокоит меня, и я точно знаю почему. Мы, пассажиры в этом переполненном фургоне, подобны живому организму, расширяющемуся и сжимающемуся на каждой остановке, теряя несколько человек и впитывая новых. И, наконец, освобождается место, и я испытываю прилив радости. Бенджамин Франклин, самый известный американский автор книг о самопомощи, когда-то писал, что счастье «состоит не столько из больших успехов, сколько из маленьких преимуществ, которые происходят каждый день». Он был прав.

Мы проезжаем рекламный щит, продающий телевизор с плазменным экраном. «LG: Жизнь хороша», — говорит он. Мне видится много иронии в этих словах. С одной стороны, жизнь не очень хороша в Молдове. Кроме того, никто в машине не может даже близко позволить себе телевизор, за исключением меня, но я предпочитаю плазму в моих жилах, но не в моей гостиной.

На самом деле, и рекламный щит, и вся потребительская культура — издевательство для молдаван, большинство из которых никогда не будет в состоянии позволить себе рекламируемые продукты, если они не продают почки. Джозеф Эпштайн в своей книге о зависти писал о рекламной индустрии, о том, что она, как в Молдове, вызывает зависть, которой некуда рассеяться. «Обширная и сложная машина, производящая зависть» — и она просто накапливается, как токсичные отходы.

Я переключаюсь на фургон. Он уже не так переполнен, но одно место занимают фермеры с почти двумя десятками щебечущих птенцов. Сначала я считаю, что это покоряющий местный колорит, но уже через несколько минут он начинает сводить меня с ума, и я уже думаю о том, чтобы задушить этих маленьких щебечущих птиц. Но я этого не делаю. Са-ла-Молдова. Это Молдова. Нужно оставаться пассивным любой ценой.

Жарко так, что я открываю окно рядом с собой и дрейфую прочь, засыпая. Когда я просыпаюсь, может быть, через полчаса, я замечаю, что кто-то закрыл окно. Я открываю его снова и начинаю дремать снова.

Когда я просыпаюсь, оно снова закрыто. Что происходит? Позже я узнал, что открывать окно в движущемся транспортном средстве считается плохой приметой, даже если движущийся автомобиль идет без кондиционера, а снаружи сорок градусов тепла. Молдаване, оказывается, суеверные люди. Некоторые из их суеверий оптимистичны, как, например: «Если вы чихаете, то это означает, что кто-то думает о вас». Но большинство из них говорит об ужасных вещах, которые постигнут вас, если вы будете так беспечны, что постираете в воскресенье, дадите в долг в понедельник, произнесете тост с бокалом воды (ваши дети будут глупы), или вернетеcь за чем-то забытым, или будете сидеть на голом асфальте, или положите свою сумку на землю, или, конечно же, откроете окно движущегося транспортного средства. Я понимаю, что многие люди во всем мире суеверны, но обычно это ярмо больше касается системы верований, религиозного или духовного. Молдавское суеверие свободно плавает, не привязываясь ни к чему, кроме облака пессимизма, которое парит над этой печальной землей.

Через несколько часов я приеду в Кагул. Это, предположительно, третий по величине город Молдовы, но он представляет собой скорее разросшуюся деревню. Я нахожу свой отель, и на ломаном английском в сочетании с ломаным русским женщина в приемной объясняет, что у меня есть выбор из трех типов номеров: стандарт, полулюкс и люкс. Держа в уме древнегреческий совет «все в меру», я выбираю полулюкс.

В комнате есть определенный шарм старины. Потрескавшаяся деревянная мебель, полотенца, как наждачная бумага, и телевизор, в котором шестьдесят семь каналов, и ни одного на английском языке. Я все равно смотрю его. Я нахожу в этом приятное отвлечение, играя в угадайку. Вот женщина в платке кричит сердито. Что это за история? Щелк. Вот президент Буш, дублированный на русский язык. Что он говорит? Щелк. Футбольный матч. Какой счет? Я не знаю точно, как долго я это делал, но я уверен, что больше, чем большинство людей будет считать нормальным.

Официальная миссия Корпуса Мира США является «помогать людям заинтересованных стран в удовлетворении их потребности в квалифицированных мужчинах и женщинах» и «помогать способствовать лучшему пониманию американцев со стороны других народов». На самом деле миссия состоит в распространении американского счастья во всем мире.

Мы не можем называть его Корпусом Счастья США, но именно этим он и является: попытка переделать мир в наше собственное счастливое изображение. Я чувствую жалость к волонтерам Корпуса Мира в Молдове. Я договорился встретиться с группой добровольцев. Мой приезд с нетерпением ждут. Я — свежая кровь, новая пара ушей, чтобы слушать их. Я нахожу достаточно приятное кафе, одна половина которого располагается в закрытом помещении, а вторая — на уличной террасе. Мы сидим, едим салаты и пьем пиво. Довольно скоро начинаются жалобы.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация