Терминал аэропорта пуст. Я не уверен, связано ли это с переворотом, потому что сейчас три часа ночи. Подождите. Я вижу некоторых попутчиков. На самом деле, я слышу их, прежде чем я их вижу. Они говорят громко, с тяжелым нью-йоркским акцентом.
— Простите, — я спрашиваю, — вы знаете, аэропорт открыт?
Они, кажется, озадачены моим вопросом.
— Думаю, да, — говорит одна из женщин. — Почему нет?
— Разве вы не слышали о перевороте?
Они приободрились:
— Нет, переворот? Настоящий переворот?
— Да, армия объявила военное положение. Танки на улицах.
— О, мой Бог, — говорит другая женщина. — Это ооочень волнительно. Харриет, ты слышала? Там переворот.
— Действительно? — говорит Харриет, глядя на меня трепетно, как если бы я отдал приказы. — Теперь, вы думаете, они выдвинут требования?
Я не уверен, что сказать Харриет. Военные во всем мире навязывают свою волю на протяжении многих веков.
— Это сложно, — говорю я, и Харриет, кажется, довольна.
Аэропорт, оказывается, действительно открыт. Переворот оказывается довольно небольшим, танков не много. Вскоре они отступят, предприятия заработают заново, и девушки в баре «Сьюзи Вонг» вернутся на сцену и будут проделывать неестественные действия с шариками для пинг-понга.
Несколько недель спустя, вернувшись в Майами, я смотрел выпуск новостей. Недавно избранный премьер-министр Таиланда, Сурайуд Чуланонт, гражданское лицо хунты, объявил, что отныне официальная государственная политика будет сосредотачиваться не только на экономическом росте, но и на счастье народа. Это в значительной степени уловка с точки зрения пиара — военное правительство придерживается политики счастья!
По мере того как вся абсурдность этой новости постигается мной, я реагирую единственным разумным способом: я улыбаюсь. Широкой, подлинно тайской улыбкой. В самом деле. Если бы вы были там, вы бы знали. Вы бы видели это в моих глазах.
Великобритания
Счастье — рабочий процесс
Пару лет назад в скучном английском городке под названием Слау прошел необычный эксперимент. Эксперимент, как и все великие эксперименты нашего времени, был сделан для телевидения. BBC выделили шесть «экспертов счастья» и отправили их погулять по городу Слау, в надежде «изменить психологический климат» места.
Когда я впервые услышал эту фразу, я был крайне заинтригован. До меня дошло, что я проглядел важный компонент в уравнении счастья: изменения. Я колесил по всему земному шару, ища счастливые места, даже посетил наименее счастливое место, но все время при условии, что эти места статичны, неподвижны. Они были либо счастливыми, либо нет. Но, конечно, места, как и люди, меняются. Может быть, не так сильно, может быть, не так часто, но, конечно, это происходит. Здесь была преднамеренная, амбициозная попытка взять несчастное место и сделать его счастливым или, по крайней мере, счастливее. Возможно ли это?
Когда я приезжаю в лондонский аэропорт «Хитроу», меня радует мысль о том, что Соединенные Штаты и Великобритания связаны «особыми отношениями», как Уинстон Черчилль назвал это. Мне всегда нравилось это выражение, оно звучит по-приятельски ласково, выделяясь на фоне стального жаргона международной дипломатии. Я действительно чувствую себя особенно, нехарактерно спокойно, подходя к контрольному пункту иммиграционной службы. Весь вид таможенника, его одежда — все внушает спокойствие. Вместо полицейской или военной формы, британские иммиграционные чиновники ходят в рубашках, как если бы вы посещали коктейльную вечеринку и они были в роли хозяев.
Я вручаю человеку в пиджаке свой паспорт, полагая, что это не займет много времени.
— Какова ваша цель посещения Великобритании?
— Я делаю исследования для книги.
— Что за книга?
— О счастье.
До сих пор он просто поглядывал на мой паспорт, но теперь он смотрит мне прямо в глаза. Это недружелюбный взгляд.
— Счастье?
— Да сэр.
— В Великобритании?
— Э-э, да.
Ясно, что моя история неправдоподобна. Возможно, она звучит надуманно для него. Он засыпает меня вопросами.
Как долго я буду находиться в Великобритании? Кто принимающая сторона? Это британец или американец? Террорист ли я? Ну ладно, последний вопрос он не задал, но это подразумевалось. И, наконец, через двадцать минут допроса, только тогда, когда я уже начинаю опасаться обыска, он неохотно ставит штамп в мой паспорт.
— Подозрение счастья в нашей крови, — сказал английский писатель-путешественник Э. В. Лукас. Или, как один британец сказал мне, «мы не делаем счастье». Нет, это правда. Жесткая верхняя губа может пригодиться, когда на тебя обрушиваются немецкие бомбы, но она мешает хорошей улыбке.
В Великобритании счастливых людей мало, и они подозрительны. Если вы в Англии и, не по своей вине, обнаруживаете себя необъяснимо радостными, не паникуйте. Сохраняйте спокойствие и прислушайтесь к советам английского юмориста Джерома К. Джерома: «Не показывайте [ваше счастье], но ворчите вместе с остальными». Для британцев счастье — трансатлантический импорт. Под «трансатлантическим» они имеют в виду американский. Под «американским» они подразумевают глупый, инфантильный вздор. Конфетти.
Я выхожу из терминала в тоскливый Лондон и беру такси, чтобы посетить моего друга Роба и его жену Нэнси. Роб, как вы помните, — американец, человек из придорожного кафе. Он вернулся в Лондон, работая в качестве «иностранного» корреспондента в своей собственной стране. Это кажется мне правильным. Нет никого более подходящего, чем Роб — одновременно инсайдер и аутсайдер, чтобы объяснить Британию американской аудитории.
Роб говорит на обоих языках.
Дом Роба красивый и уютный, источает то очарование изношенности, которое присуще Англии. У Нэнси «правильное» английское воспитание. Это означает, что она хронически вежлива, печет свой собственный хлеб и нагревает тарелки в духовке. Впрочем, ей, как и ее мужу, не совсем комфортно в английской коже, и пара убегает в Америку при каждой возможности.
Мы сидим втроем за бутылкой вина, и, как неизбежно случается, когда британцы и американцы собираются вместе, разговор переходит к различиям, которые связывают и делят нас из-за общего языка, но не сразу бросаются в глаза.
— В Америке, — говорит Нэнси, — каждый разговор проходит так, как будто он может быть вашим последним на Земле. Ничто не сдерживает. Я всегда хочу сказать: «Мне очень жаль, но я только что встретила вас. Я вас не знаю. Я действительно не готова слышать о вашей гистерэктомии».
