Пока они были в храме, тучами затянуло высокое, просторное степное небо, оно стало низким и серо-синим, вздутым, словно опустившимся на землю. Его прореза́ли молнии, некоторые из них ударяли в землю далеко в степи, раздавался треск и долгий, тяжелый гром.
Мишка вздрогнул и поёжился. Грозы он боялся и, когда повернул за угол, удалившись от храма на приличное расстояние, так чтобы Димка с Егором его не видели, припустился бегом, подгоняемый громом и дождем, забарабанившим по спине.
Домой Потапыч добежал мокрый и налетел на отца, который стоял на ступеньках террасы. Он торопливо затушил сигарету, которую курил, и, смутившись, что Мишка застал его за курением, напустился на него:
– Где ты ходишь? Тебе Сергей Иванович не задал уроки на дом?
– Задал, – расстроенно признался Мишка, потупив васильковые глаза.
– Так чего же ты? Ну-ка живо заниматься!
Потапыч рванулся в дом, радуясь, что скроется от грозы, пускай хоть и с учебником английского. С ним он и отправился в платяной шкаф, где обычно пересиживал грозу между брючинами отцовских и своих штанов.
Отец устал ему втолковывать, что на крыше существует громоотвод и шкаф не спасет, если молния в самом деле попадет в дом. Но Потапыч оставался непреклонным и отсиживался в шкафу.
Когда отец вошел следом за ним, то услышал, как из приоткрытой дверцы шкафа доносится: «My name is Misha. I have one horse…»
Покачав головой и улыбнувшись, Петр Михайлович ушел к себе в комнату.
* * *
В дверь постучали в середине урока. Мишка вздрогнул и глянул на круглые часы, висевшие на террасе у Полушкина.
Все верно! Именно в это время должен был появиться Димка, как и задумывалось. Теперь все зависело от его артистических способностей и доверчивости бухгалтера.
Едва Полушкин вышел в маленький коридор и прикрыл за собой дверь, Мишка метнулся к другой двери, ведущей в комнаты. Он дернул за ручку и с удивлением понял, что она заперта.
В коридоре раздался возмущенный голос Полушкина:
– Какую макулатуру? Иди отсюда! Я вот тебя поймаю – уши надеру!
– Догоните сперва! – раздался от калитки звонкий голосок Димки.
Потапыч, быстро возвращаясь на место, отметил, что Димка осмелел и разговаривает с издевкой. Но и Полушкин не растерялся.
– Я вот твоему отцу скажу! От него бегать будешь.
Мишка уткнулся в учебник. Полушкин вернулся в комнату, вытирая платком лоб.
– Эти дрянные мальчишки… – пробормотал он. – Ты его знаешь?
– Кого? – ссутулился Мишка. – Я не видел, с кем вы там разговаривали.
– Сын священника. Ты вроде с ним в дружках ходишь? – прищурил колючие глаза Полушкин.
– Он просто мой одноклассник, – испугался Мишка.
– Давай заниматься.
…Димка ждал его на школьном дворе. Сидел на бревне и щипал проросшую между бетонными плитками траву.
– Ну что? – поднял он голову, услышав Мишкины шаги.
– Представляешь, у него дверь в комнате заперта. От кого он ее закрывает? Один живет! От самого себя?
– Может, от тебя? – засомневался Димка. – Кто его знает…
– Так я же с ним все время сижу! Вот если бы достать ключ и отвлечь его надолго…
– Ты спятил? Я не пойду, – побледнел Димка.
– Тебе и не надо, – отмахнулся Мишка. – Егор пойдет. Он внушает больше доверия.
– Как ты ключ достанешь? – с обидой на последнюю фразу спросил Димка.
– Сперва бы понять, где он его прячет, – почесал затылок Мишка.
– Чего тут гадать? В кармане он их носит. Сам подумай, зачем их далеко прятать, если ему в любой момент может понадобиться войти в дом?
– Да, логично. – Потапыч тоже сел на бревно.
Оно вдруг покатилось назад, и мальчишки со смехом упали на спины кверху ногами.
На следующий день Потапыч пришел к Полушкину подготовленный, но не к уроку, а к задуманной им спецоперации «Разоблачение шпиона».
Егор сидел в разросшихся кустах через дорогу от дома бухгалтера, поглядывая на часы на руке Димки.
До появления Егора Потапыч должен был раздобыть ключ от запертой комнаты. Для этого во время урока он начал кашлять. Сначала потихоньку, затем сильнее.
– Ну что ты? – брезгливо поморщился Полушкин.
– Ничего, сейчас пройдет, – героически сдерживал кашель Мишка, но не переставал кхекать. – Что-то в горло попало, – сдавленно промямлил он. – Водички бы.
Полушкин вздохнул и пошел к буфету. Налил воды в стакан из трехлитровой банки с крышкой.
Когда Мишка взял стакан, его вдруг разобрал такой приступ кашля, что он не удержал стакан, и вода из него очень метко плеснула Полушкину на брюки.
– Балбес! – с чувством сказал Полушкин, пытаясь стряхнуть воду, впитывающуюся в ткань очень быстро. – Безрукий, – добавил он.
Бухгалтер раздраженно вскочил и, подойдя к шкафу, достал оттуда другие брюки. Но переодеваться пошел не в комнату, а в коридор. Вернувшись через минуту, Полушкин повесил мокрые брюки на стул, и Мишка с замиранием сердца заметил, что карман брюк слегка отвисает под тяжестью предмета, напоминающего ключи.
Во входную дверь бухнули несколько раз кулаком. Полушкин скрылся в коридоре, и Мишка, нервно оглядываясь на дверь, ощупал карман брюк, висевших на стуле.
«Ключ!» – выдохнул Потапыч и уткнулся в учебник, ожидая окончания разговора Полушкина с Егором.
Егор справился. Встревоженный бухгалтер буквально забежал в дом.
– Меня срочно вызывают на конезавод. Завтра подольше позанимаемся.
– Да я вас тут подожду, – как можно спокойнее сказал Мишка. – Мне все равно делать нечего. А папа будет сердиться, если я мало позанимаюсь.
– Ладно, сиди, – дернул плечами Полушкин и бросил мимолетный взгляд на дверь, ведущую в комнаты.
Егор после разговора с Полушкиным побежал сторожить его около конезавода, Димка сидел в кустах рядом с домом, чтобы свистнуть Мишке, если бухгалтер вернется слишком быстро.
Потапыч достал ключи и отпер заветную дверь. Он ожидал увидеть оружие, шпионскую технику: передатчик, крошечный фотоаппарат, бинокль ночного видения и что-нибудь еще в этом же роде.
Но перед ним была самая обычная комната. Чистая, пустоватая, необжитая, словно человек не собирался здесь долго жить. Хотя все необходимое имелось. Круглый стол без скатерти, кровать, синий с бледным узором ковер над кроватью, этажерка с мелочами: небольшой черной шкатулкой, перочинным ножиком, стопкой газет и журналов.
На подоконнике в горшке стоял засохший цветок. Его сухие стебли выглядели как растопыренная пятерня скелета из кабинета биологии. Мишка с недоумением подумал: зачем держать сухой цветок?
