Но Оникс не видела другого выхода.
Она посмотрела на свет склянку с кровью Анакина и вздохнула. Снадобья осталось меньше половины, а она еще не достигла побережья. Девушка задумалась, вспоминая. Тогда Катран рассказывал ей историю о ключе, что открывает пространство…
— Как это — открывает пространство? — не поняла девочка, перепрыгивая через сугроб. Зима выдалась снежная, и даже в лесу под широкими лапами елей намело снега. Оникс попрыгала на одной ноге, скосила глаза, высмагпривая белку, что жила на этом дереве. Но зверек не показывался, и она снова вернулась к истории.
— А вот так, — неторопливо продолжил Катран, — ключ создал один маг. Давно. И он может открыть дверь в любое место на земле. В пустыню или на морское побережье. Или в горы. Или в чужой дом. Куда угодно…
— В любое-любое? Даже дверь в нашу кладовую, где матушка Бета прячет яблоки и сладкие ковриги?
Катран поморщился и улыбнулся в бороду.
— Милая, этот ключ способен на гораздо большее, чем просто отпереть дверь кладовой. Я ведь говорю, он может перенести своего хозяина, куда тот пожелает. Нужно только представить себе это место и сделать шаг.
— Ага! — воскликнула Оникс. — Всегда есть загвоздка, я так и знала! Значит, если бы у меня был этот ключ, я смогла бы перенестись лишь в то место, где уже бывала? Правильно? Я ведь не могу представить то, чего никогда не видела!
— Правильно, — важно кивнул старик. — И к тому же ты могла бы попросить ключ открыть дверь пространства только пять раз. Не больше, но и не меньше. Пока пять раз не воспользуешься ключом, он не перейдет к другому хозяину и в чужих руках будет совершенно бесполезен.
Оникс снова попрыгала, согреваясь. Ее тулуп был старым и облезлым, перешитым из обносков, и грел плохо. Но девочку это мало заботило, она привыкла много двигаться и согреваться движениями.
— Фи! Какой мне прок от такого ключа, если я ничего, кроме обители, не видела? — разумно сказала она. — Никуда бы он меня не перенес! А как он выглядит, этот ключ? Он, наверное, золотой?
— Нет, милая… Не золотой. Он совсем неприметный и не похож на настоящий ключ, просто называется так. И мало кто знает, как он выглядит на самом деле… Он давно утерян, милая. Затерялся где-то в холодном море возле черных камней…
— А может, я когда-нибудь его найду? — Девочка подпрыгнула и дернула заснеженную ветку и тут же с визгом отскочила, когда сверху на них обрушилась маленькая лавина снега. Катран невозмутимо стряхнул его с одежды.
— Может, моя девочка, — прокряхтел он. — В этой жизни может быть все…
Оникс вздохнула, возвращаясь из прошлого в настоящее. Ей бы хватило и одного раза, чтобы открыть дверь пространства, но этот чудесный ключик, скорее всего, такая же сказка, как и все, что рассказывал ей чудной старик.
Раяна улыбнулась, повертела в руках маску и закрыла нижнюю часть лица. Убрала волосы под темный платок, закрепила его на голове. Перекинула через плечо сумку и вышла из лавки.
Она шла по улице, присматривая заведение, где можно перекусить, когда ее окликнул мужской голос:
— Эй, черница, постой!
Оникс низко опустила голову и ускорила шаг, надеясь, что обращаются не к ней. Но не тут-то было. В несколько шагов мужчина догнал ее и преградил дорогу. И раяна вздрогнула, увидев на его одежде серебряный знак цитадели. Сумеречный пес. Она сжалась, ожидая удара или злобы в его глазах, но мужчина смотрел спокойно, даже с намеком на уважение.
— Нужна твоя помощь, черница, — сказал он, называя ее так, как называли монахинь на юге. — Проводи стража к Вратам, он умирает, а до ближайшей обители скорби — день пути. Не доедет.
Оникс склонила голову, понимая, что не может отказаться. Архар! Демон ее дернул облачиться в эту одежду, хороша маскировка, если на каждом углу ей придется провожать к Вратам умирающих! Так она и за год не доберется до островов.
Но ей ничего не оставалось, кроме как следовать за Сумеречным псом туда, куда он вел.
Они пришли к большому белокаменному дому, вошли внутрь и поднялись на второй этаж. Оникс опускала глаза, стараясь не вздрагивать, натыкаясь взглядом на серебряные знаки на черных одеждах. Сумеречных было трое, и еще один лежал на кровати с кровавой раной в груди.
— Мы приготовили все, что нужно для обряда, — сказал ее спутник, указывая на травы и воск. Раяна кивнула, зажгла свечи, привычно расставила вокруг умирающего, забормотала прощальные слова, призванные облегчить переход души. Она не оборачивалась, надеясь, что запах вонючих трав выгонит всех из комнаты, но, похоже, Сумеречных вонь не пугала. Они так и стояли за ее спиной, в углу и хотя молчали и не двигались, Оникс чувствовала их присутствие кожей.
Она бормотала молитву, обсыпала умирающего травами и капала воск, торопясь скорее завершить обряд и надеясь, что ей не придется еще и обмывать тело.
Когда в комнате стало нечем дышать от чадящих трав, а страж благополучно испустил дух, Оникс повернулась.
— Достойный сын этой земли перешел Сумеречные Врата, — не поднимая глаза, известила она.
Мужчина, что привел ее, кивнул, протянул монету.
— Спасибо, черница. Ты права, он был достойным стражем и храбрым псом. Можешь идти.
Оникс кивнула и быстро вышла из комнаты, пошла к лестнице, не удержавшись от облегченного вздоха. Хвала Небесным… Навстречу ей поднимался еще один пес, и Оникс отвернулась, проходя мимо. И была уже у дверей, когда мужская ладонь придержала ее у выхода.
— Подожди, черница, — сказал пес, что встретился ей на лестнице. — Знакомые у тебя глаза…
— Вы обознались, господин, — не поворачиваясь, сказала она.
— Не думаю, — лениво ответил пес, и Оникс с обреченным вздохом повернула голову. И встретилась со взглядом светло-карих, почти желтых глаз. Этого пса раяна уже видела и даже запомнила имя: Барнетт.
— Не думаю, — задумчиво повторил Сумеречный и крепко схватил Оникс за предплечье, не позволяя вырваться.
* * *
Ночевать пришлось остаться во дворце. Звуки веселья и музыки долетали и сюда, в покои Верховного, но развлекаться аид не хотел. Он снял перчатки, кинул их на стол и раскрыл ладони, хотя знал, что это бесполезно. И, конечно, дар не отозвался. Поглощающие кристаллы, что были повсюду, просто не позволяли воспользоваться магией никому, кроме самого правителя.
Он постоял в раздумье и, развернувшись, вышел из комнаты.
Лавьер прошел коридорами дворца, неслышной тенью скользнул на лестницу, что вела в подвалы. Здесь было тихо и сыро, звуки празднования не проникали сквозь толстую каменную кладку. Темное подземелье освещалось желтыми чадящими факелами, спертый воздух пах кровью и ржавым железом. И немного сладостью лори.
Страж вскочил, увидев Лавьера, вытянулся в струнку, потом склонился.
