— Есть новости, — сухо послышалось из динамика. — Мне удобнее говорить в кабинете.
8
Когда Сергей вошел, Березовская как раз заканчивала телефонный разговор.
— Не надо меня предупреждать, сама знаю, — отрывисто бросила она в трубку и кашлянула в сторону. — Нормально у меня со здоровьем… все нормально, говорю! Нет, больничный не требуется. Захотят — и на больничном найдут… — Она помолчала, слушая, и Бражник, не ожидая приглашения, пристроился на стуле напротив. — Больничный, Игорь Степанович, берут тогда, когда хотят отдохнуть. А мне именно сейчас, как видите, отдыхать некогда… Хочу, — согласилась она с собеседником. — Хочу, очень хочу. Но не имею права. Все, лучше вызовите меня завтра к себе, у меня тут как раз люди…
Бросив трубку на рычаг, Кира даже слегка пристукнула ладонью по аппарату.
— Дядюшка прокурор? — Сергей кивнул на телефон.
— Нашел родственничка… Но дядюшка прокурор прав: завтра, максимум послезавтра, здесь начнется полный дурдом. Вот и советует: мол, спрячься на больничном. Чтобы нежелательная информация не просочилась. Да ведь все равно просочится, зачем только нервы трепать себе и людям?..
— Ты это о чем?
— Подлесное, гори оно синим пламенем!
— При чем тут Подлесное?
— А чем мы, по-твоему, уже несколько недель занимаемся, как Малдер со Скалли
[8], честное слово?
— Кто такие?
Кира остро взглянула на опера поверх очков. Бражник отмолчался, и она только рукой махнула.
— Ладно, не суть важно… В течение нескольких дней в так называемой аномальной зоне один за другим исчезают фигурантка дела об убийстве и более-менее известный местный журналист, которому припекло исследовать это загадочное явление природы. Оба впоследствии появляются будто из воздуха, оба частично теряют память, а заодно и автомобили, на которых добирались до Подлесного. Это, Серж, сенсация. Сюда уже мчатся отряды телевизионщиков из Киева, а в перспективе — прибытие всяких ученых комиссий и научно-исследовательских экспедиций.
— Хрен с ними, — пожал плечами Бражник. — Вляпаются в параллельный мир и вернутся чебурашками. Существами неведомой породы.
— Мне не до шуток, Серж! Они-то вляпаются, а искать их кому?
— Ты это серьезно?
— А ты — серьезно? Ты в самом деле веришь в существование какой-то там параллельной вселенной?
Бражник на секунду задумался.
— Честно? — наконец проговорил он. — Не знаю. Одно дело — в газетах читать. И совсем другое — видеть собственными глазами тех, кто там якобы побывал. — Опер снова умолк, размышляя. — Знаешь, во что я действительно верю? В гематомы на их затылках.
— О! — Кира с победным видом подняла к потолку указательный палец. — Я тут консультировалась с одним специалистом. Не буду грузить тебя медицинской тарабарщиной…
— И не надо. У меня неполное среднее образование, я и читаю исключительно по слогам.
— Вот и не буду, — повторила Березовская. — Скажу только: можно так шарахнуться головой, что разобьешь ее до крови, выскочит здоровенная шишка, но все равно будешь помнить, как было дело. Больше того, известны случаи, когда после таких приключений память даже обострялась, становилась более детальной и яркой. И наоборот, достаточно слегка стукнуть по черепу, но в точно выверенном месте, в определенную точку — и все!
— В каком смысле — все?
— Сливай воду. — Кира развела руками. — Можно и убить. А можно создать проблемы с памятью. Шамрай сейчас без сознания. Томилина — точно как в фильме «Джентльмены удачи»: здесь помню, здесь не помню. Но у любопытного журналиста отметина побольше — следовательно, удар оказался более сильным. Вопрос номер один: кто его ударил? А заодно — и Тамару?
Бражник молчал.
— Вопрос номер два: где это случилось? А заодно и третий: с какой целью?
— С этим как раз проще. — Бражник вытащил из пачки сигарету и метнул в угол рта.
— Убери. Ты же знаешь — не люблю.
Этот диалог происходил практически всегда, когда они встречались в ее рабочем кабинете. Оттого Сергей и не любил это место.
— Угу. — Он вынул сигарету, покатал между пальцами. — Значит, здесь, говорю, проще: пострадали оба и, очевидно, в этом гребаном Подлесном. И если параллельных миров не бывает, то и девушка, и журналист наткнулись там на что-то, чего посторонним видеть не следует. Вот их и приголубили, аккуратно отбив мозги. Между прочим, могли бы и убить.
— А почему не убили? Согласись, это же самый простой выход. Никто ничего не узнает.
— Кира Антоновна, — вздохнул Сергей, — ты же сама прекрасно знаешь, что мокруха не решает проблемы, а только создает дополнительные. Два трупа в Богом и людьми покинутом селе, причем два свежих трупа… Согласись, нет лучшего способа привлечь к себе внимание. Даже если бы оба бесследно исчезли в аномальной зоне, эффект оказался бы не таким сильным. Конечно, можно было бы прикончить обоих и закопать где-нибудь подальше — просто, эффективно и таинственно. Нет тел — нет дел, сама знаешь. Томилину и Шамрая зачислили бы в пропавшие без вести. «Убойный» отдел точно ими бы не занимался. Нет… — Сергей, зажав сигарету кончиками пальцев, провел ею в воздухе перед собой невидимую линию, словно подводя черту под дискуссией. — Шлепнуть обоих и подкинуть трупы на видное место — это заткнуть рты, но не решить проблему. Шлепнуть и закопать, утопить, сжечь — надежнее, но все равно хлопотно. А вот попытаться повредить память, к тому же если знаешь, как это делается, — более надежный вариант, особенно в свете последних новостей об аномальной зоне. Оба — женщина и мужчина — живы, хоть и не вполне здоровы. Место в Подлесном, выходит, и в самом деле скверное. Зачарованное, я бы сказал. Может, даже колдовское.
— Ты же говорил, что не веришь в эту фигню!
— А я и не верю.
Бражник резко сжал кулак, сигарета сломалась, и крошки табака рассыпались по полу. Кира поморщилась. Опер неловко затолкал мелкий мусор под стул. Женщина со вздохом откинулась на спинку стула.
— Не верю я ни в чудеса эти паскудные, ни в призраков сраных! — выкрикнул опер, подавшись вперед. — Я тебе сейчас скажу, как мыслили или могли мыслить те, кто окопался в Подлесном и шурует там. Смотри: есть девушка Тамара, любовница и содержанка банкира. Живет в подаренной им квартире, никаких источников дохода не имеет. В отношении нее любовник не сделал никаких завещательных распоряжений, да и с какой стати, ведь мужику всего сорок!
— Ты бы не сквернословил. Знаешь ведь — не люблю, — запоздало вставила Кира.
