В коридоре послышались мужские шаги. Все головы в классе разом повернулись к двери. И стало слышно, как жужжит толстая муха на оконном стекле. В дверях показалась голова физрука, Геннадия Ивановича.
– Девятый «Б»! На физкультуру. Литературы не будет. Алла Ивановна заболела.
– Ура!!! – зычно раздалось со всех сторон.
– Мол-чать!!! – по-военному рявкнул физрук. – Уроки идут! На площадку выходим, и тихо! Кто не понял – в команду по волейболу не войдет, будет сидеть на скамейке болельщиков.
Но и игра в волейбол не выветрила из голов девятого «Б» идею Илоны противостоять оскорблениям учительницы. И даже Борька Тарасов уже не выискивал аргументы «супротив», а только на всех переменах злорадно подначивал:
– Гагара! Слабо грудью на амбразуру? А?!
Но Илона, смерив его спокойным и полным достоинства взглядом, молча отворачивалась. После смерти Владика Борька снова стал проявлять к ней повышенное внимание. Уставит на нее свой смеющийся взгляд и гипнотизирует. Правда, близко к ней теперь не подходил. Помнил, наверное, тот хлесткий удар по щеке.
Дружба с Владькой многое изменила в характере Илоны. Самое главное, исчез этот вечный страх. И не просто исчез… Иногда из нее теперь, как однажды выразился отец, даже «драка лезла».
Подруга Светка как-то призналась:
– Знаешь, Илонка, ты так изменилась, совсем другой стала!
– Какой? – искренне удивилась Илона.
– Как будто у тебя опять тот камень в руке. Ну, помнишь, бойкот в детском саду? Ты ведь тогда камень в руке держала. И мальчишки, даже Борька, боялись к тебе подходить.
Илона не ответила. А что тут скажешь? Было дело. Но камень-то не для защиты держала. А ну ее, Светку, пусть что хочет думает.
– Нет, правда! – задумчиво рассуждала подруга. – Просто ты себя со стороны не видишь. У тебя такой взгляд…
– Какой? – снова пытала ее Илона.
Светлана растерянно пожала плечами.
– Ну, такой… Мне трудно это объяснить. Словно ты человека насквозь видишь. И от этого как-то жутко становится. От твоего взгляда даже учителя смущаются. – Илона усмехнулась. – Да-да! Ты не смейся! Я это замечала. Аллушка, и та перед тобой пасует!
– Да ну тебя! – отмахнулась Илона. Но самолюбию это польстило.
Аллушка появилась в школе недели через две. Вся она была какая-то домашняя, обмягшая, словно из нее вышел не только вирус гриппа, но и еще что-то такое, что мучило и донимало ее в личной жизни. Класс, настроенный на эксперимент, разочаровался. А Тарасов высказал вслух пошлую догадку:
– Может, мужик у нее завелся?
Парни одобрительно загоготали. И только Вовка Денисов не купился на шутку Бульбы.
– Скорее всего, мысли наши читать научилась, – тихо озвучил он свои предположения.
– Ну дела! Что, в классе «идиоты», «бестолочи», «придурки» перевелись?! – хохотнул Чижиков.
И только Люська Ершова мыслила иначе.
– Это она после отдыха спокойная такая. Вот пройдет неделя-другая – посмотрим, как заговорит, – обвела она лукавым взглядом лица одноклассниц. И оказалась права.
Перед самым концом первой четверти Аллушка снова стала лютовать.
– Смотри, Гагара! – напомнил Борька Тарасов. – Если Аллушка кого-то оскорбит и ты не встанешь в знак протеста, при всех в лицо плюну за глупую идею и пустые обещания! Усекла?
Даже спиной Илона чувствовала недобрые взгляды одноклассников. Но отвечать на Борькин словесный вызов до поры до времени не сочла нужным.
И момент настал. Парни, словно сговорившись, стали испытывать Аллушкино терпение. Громко перешептывались, нарочно с грохотом роняли на пол тяжелые предметы, и даже кто-то умудрился мяукнуть. В классе зафыркали в кулак.
Аллушка в истерике стукнула указкой по столу так, что деревянный конец ее сломался и ударился о стекло оконной рамы. И тут же крашеные губки учительницы начали выплевывать уже подзабытые всеми обзывки:
– Гнусные твари! Бездушные и черствые!
Илона решительно встала, с шумом отодвинув стул. За ней, как по команде, поднялся весь класс. Губы учительницы сомкнулись в гузку. Она даже отпрянула к доске. С минуту в классе царила могильная тишина. А в голове у Илоны пронеслось: «Посчитать бы эти словесные изобретения. Интересно, на словарь хватило бы?» И все-таки есть телепатия, кто бы это ни отрицал. Иначе бы не устремила на нее свой изумленный взгляд Аллушка! В глазах классной застыл ужас. Илоне почудилось, будто всю школу затягивает в какую-то безмолвную черную дыру. От гробовой тишины, нависшей над классом, стало звенеть в ушах. Но она продолжала в упор смотреть прямо в глаза учительницы.
– Это что, бунт? – сдавленно прошептала та.
– Извинитесь, пожалуйста, Алла Ивановна! – спокойно и твердо произнесла Илона. – И больше никогда нас не оскорбляйте! Накажите того, кто виноват. Навешивать ярлыки всем подряд не надо!
– Да ты что себе позволяешь?! – словно опомнившись, накинулась на нее классная. – Да я… Да я… Да ты знаешь, что я могу с тобой сделать?!
– Что? – спокойно спросила Илона.
– И ты еще спрашиваешь?! – взвизгнула Аллушка. – Не ожидала от тебя такой наглости! Понимаю: это ты всех подговорила! – И, как дирижер оркестру, махнула классу сразу двумя руками: – А ну-ка сядьте все! Немедленно!
Но класс продолжал стоять.
– Илона! Прекратите этот глупый фарс!
– Алла Ивановна! Мы уважаем вас, простим и сядем. Только признайте свою вину. Мы вас просим!
Учительница смотрела на нее так, как смотрят на шаровую молнию.
– Я должна просить прощение у вас?! За что?!
– За оскорбления.
– Ах вот оно что! Простите великодушно! За то, что довели меня до такого состояния, что с языка стали срываться неприличные фразы!
И хоть говорила Аллушка это с явной иронией, но слова прозвучали. Илона села. За ней следом с шумом стали усаживаться остальные. Аллушка машинально поправила рукой прическу, взяла в руки учебник и стала читать. Что? Вряд ли кто из ребят мог бы ответить на этот вопрос.
А после уроков Илона первой вышла из класса. По дороге домой ее догнал Борька Тарасов.
– Наивная ты, Гагара! Думаешь, что победила? Фиг там! День-два пройдет – Аллушка забудет твой урок и снова распустит свой язык. Это у нее в крови. Понимаешь? И что, всякий раз будем, как придурки, вставать? Не жди! Эксперимент удался, но продолжение бессмысленно.
Илона остановилась и внимательно посмотрела Борьке в глаза.
– Ну что ты меня гипнотизируешь?! – взвился он. – Возомнила о себе черт знает что! Считаешь себя умнее всех?!
Перекинув школьную сумку на другое плечо, Илона ускорила шаг. За спиной раздалось почти восхищенное:
