Торжище — это был очень древний обычай. Никто не помнил, когда его завели. Слепой говорил, что впервые услышал о нем, когда только появился в Деревне, весь израненный. Он лежал в лазарете, к нему постепенно возвращалась память, и вполуха он прислушивался к разговорам добрых людей, которые выхаживали его.
— Ты ходил на прошлое Торжище? — один обращался к другому.
— Нет, мне нечем торговать. А ты?
— Ходил и смотрел. По-моему, это какая-то глупость.
Тогда он не стал об этом думать. К тому же у него тоже нечем было торговать. У него вообще ничего не было. Его изорванную и напитанную кровью одежду сняли и дали новую. На шее на шнурке висел какой-то амулет, и он чувствовал, что это что-то важное, но не мог вспомнить почему. Его он, конечно, не собирался обменивать на какую-то безделушку — ведь это единственное, что осталось у него от прошлого.
Слепой все это рассказал Мэтти.
— Позднее я сходил, просто чтобы посмотреть, — продолжил он.
Мэтти рассмеялся К тому времени они уже были близки, и он мог себе позволить подтрунивать над ним.
— Значит, посмотреть?
Слепой тоже засмеялся.
— Ну, ты знаешь, я по-своему смотрю, — сказал он.
— Я знаю, да. Не зря тебя называют Видящий. Ты видишь лучше всех. А что, на Торжище может посмотреть любой?
— Конечно, там нет никаких секретов. Но это было очень скучно, Мэтти. Люди выкрикивали, что они хотят получить. Женщины, помню, хотели новые браслеты и обменивали их на старые. Все в таком роде.
— То есть это как в Рыночный день?
— Мне показалось, что да. Я больше не ходил туда.
Теперь же, в тот вечер, когда прибыли новенькие, слепой заговорил об этом с беспокойством.
— Что-то поменялось, Мэтти. Я слышу, как люди говорят об этом, и чувствую перемены. Что-то здесь не то.
— А что они говорят?
Слепой сидел со своим инструментом на коленях. Он взял один аккорд. Потом нахмурился.
— Не понимаю. Появилась какая-то скрытность.
— Я набрался терпения и расспросил Рамона о том, на что они обменяли «Игровую машину». Но он не знает. Родители не сказали ему, а мама, когда он спросил, отвернулась, как будто что-то скрывает.
— Мне не нравится, как это все звучит, — проговорил слепой, коснулся струн и сыграл еще два аккорда.
— Как звучит твоя музыка? — Мэтти со смешком попытался обратить все в шутку.
— Что-то происходит на Торжище, — сказал Видящий, не обращая внимания на игривый тон Мэтти.
— Вождь говорит то же самое.
— Уж он-то знает. На твоем месте, Мэтти, я бы был настороже.
Следующим вечером, когда они готовили ужин, он рассказал слепому, что собирается пойти туда.
— Я помню, ты говорил, что я слишком маленький, Видящий. Но это не так. Рамон тоже идет. Может, мне нужно туда попасть. Может, я смогу понять, что там происходит.
Видящий вздохнул и кивнул.
— Пообещай мне одну вещь, — попросил он Мэтти.
— Обещаю.
— Ничего не торгуй. Смотри и слушай. Но не торгуй. Даже если очень захочется.
— Обещаю, — ответил Мэтти и рассмеялся. — Я бы и не смог. У меня ничего нет. Что бы я мог отдать за «Игровую машину»? Щенка, который еще такой маленький, что его нельзя отнимать от матери? Кому такой нужен?
Слепой помешал курицу, которая тушилась в соусе.
— Эх, Мэтти, у тебя есть больше, чем ты думаешь. И кто-то может захотеть получить то, что у тебя есть.
Мэтти задумался. Конечно, Видящий был прав. У него было то, что беспокоило его, — сила, он думал о ней, — и, возможно, есть те, кто хочет ее заполучить. Может, ему стоит ее обменять на что-нибудь? Но эта мысль обеспокоила его. И он стал думать о других, менее тревожных вещах.
У него была удочка, но она была нужна и нравилась ему. На чердаке хранился воздушный змей, и, возможно, когда-нибудь он поменяет его на змея получше.
Но не сегодня. Сегодня он будет только смотреть. Он ведь обещал.
Глава 7
Был ранний вечер, все только что поужинали, и многие, как и Мэтти, спешили по переулку к тому месту, где проходило Торжище. Встречая соседей, он кивал им и махал тем, кого видел издалека. Люди кивали и махали ему в ответ, но в их приветствиях не было привычной легкости и добродушия. Все были сосредоточены, необычно серьезны и даже встревожены — редкость для Деревни.
«Неудивительно, что Видящий не хотел, чтобы я пошел, — подумал Мэтти, подходя. — Что-то здесь не то».
Слышался приглушенный шум. Бормотание. Люди перешептывались. Совсем было не похоже на Рыночный день с его смехом, разговорами и торговлей: добродушным торгом, хрюканьем свиней, заботливым кудахтаньем кур и писком цыплят. Сегодня слышался только тихий нервный шепот толпы.
Мэтти втиснулся в группу людей, собравшихся возле помоста, простого деревянного сооружения, похожего на сцену, которое использовалось, когда люди собирались вместе. Предстоящее собрание, на котором будет обсуждаться закрытие Деревни, тоже пройдет здесь, и Вождь будет стоять на сцене и следить за тем, чтобы все шло согласно порядку.
Еще здесь была крыша, которая защищала собравшихся от дождя, а зимой тут устанавливали стены. Сегодня, поскольку дни стояли еще теплые, вечерний ветерок свободно задувал под крышу. Он колыхал волосы Мэтти. Чувствовался запах растущих вокруг сосен.
Он протиснулся к Ментору, надеясь встретить Джин, которой нигде не было видно. Ментор глянул с высоты своего роста и улыбнулся.
— Мэтти! — сказал он. — Какая неожиданность! Тебя никогда тут не было.
— Да, — сказал Мэтти. — Но мне нечем торговать.
Школьный учитель нежно обнял его за плечи, и Мэтти впервые почувствовал, что тот еще и похудел.
— Э, — сказал Ментор, — ты удивишься, но у всех есть чем торговать.
— У Джин вот есть цветы, — сказал Мэтти, надеясь поговорить о дочери Ментора. — Но она продает их на рынке. Для этого ей не нужно Торжище. А еще, — добавил он, — она обещала мне щенка. Хорошо бы она ничего не торговала себе за него.
Ментор рассмеялся.
— Нет, щенок твой, Мэтти. И чем раньше ты его заберешь, тем лучше. Он такой шкода, вот только сегодня утром мои ботинки сгрыз.
Мэтти вдруг показалось, что все идет как всегда: Ментор был добр и весел, все тот же учитель и отец, каким был все эти годы. Его рука привычно лежала на плече Мэтти.
Но тут Мэтти задумался: а почему Ментор оказался здесь? Зачем вообще все оказались здесь? Никто же ничего не принес с собой на обмен. Он оглянулся, ища подтверждения своей догадке. Люди напряженно стояли, их руки были прижаты к телу или сложены на груди. Некоторые перешептывались. Мэтти заметил молодую семью, жившую на той же улице, что они со слепым. Муж и жена тихо разговаривали, кажется, ссорились, при этом женщину явно тревожили слова мужа. Но и у них, как у Мэтти, Ментора и у всех остальных, руки были пусты. Никто ничего не принес на обмен.
