— На вдову Хранителя Запасов, — сказала Джин, плача. — Он хотел, чтобы она полюбила его, вот и обменял. Он становится выше и сильнее. У него лысина заросла волосами, Мэтти. А родимое пятно исчезло.
«Ну конечно же! Точно!» — подумал Мэтти и сказал:
— Я заметил, но я не понимал.
Он обнял всхлипывающую девушку за плечи. Наконец она успокоилась.
— Я не знала, что он так одинок. Если бы я знала…
— Так вот почему… — Мэтти пытался привести мысли в порядок.
— Щенок. Раньше он бы полюбил такого шкодливого щенка, как он полюбил тебя, Мэтти. Я окончательно поняла это вчера, когда он ударил щенка ногой. До этого я только подозревала.
Джин вытерла глаза рукой и оставила на лице еще один очаровательный грязный след.
— А еще прошение! — добавил Мэтти, внезапно вспомнив.
— Да, отец всегда приветствовал новеньких. Это была самая прекрасная его черта — как он заботился обо всех и помогал им учиться. Но теперь…
Из чулана послышался громкий скулеж и поскребывание.
— Выпусти его, Джин, пока отец не вернулся.
Она подошла к двери чулана, открыла ее и, хотя лицо у нее было заплаканное, улыбнулась при виде подвижного неуклюжего щенка, который вырвался наружу, прыгнул в объятия Мэтти и стал лизать ему щеки. Его белый хвост бешено вращался.
— Мне надо подумать, — сказал Мэтти, успокаивающе почесывая щенку подбородок.
— О чем? Тут ничего не поделаешь. Сделка заключается навечно. Даже если такая ерунда, как «Игровая машина», сломается или надоест, ничего нельзя исправить.
Он подумал, не стоит ли рассказать ей. Она же видела, как его сила подействовала на щенка и его мать, хоть и не поняла. Теперь же, если захочет, он может все ей объяснить. Но он пока не мог решиться. Он еще не знал, как далеко распространяются его способности, и не хотел давать ложную надежду своей возлюбленной. Восстановить душу и саму сущность человека, отменить неотменимую сделку — это могло значительно превосходить возможности Мэтти.
Поэтому он молча повел щенка домой.
— Смотри! Он теперь умеет садиться по команде! — сказал Мэтти и застонал: — Ой, прости!
Когда же, наконец, он перестанет говорить «Смотри!» человеку, лишенному глаз?
Но слепой улыбнулся.
— Мне не обязательно смотреть. Я слышу, как он садится. Он перестает топать. А еще я перестаю чувствовать его зубы на моих ботинках.
— Мне кажется, он смышленый, — уверенно сказал Мэтти.
— Да, я думаю, ты прав. Это хороший щенок, Мэтти. Он быстро всему научится. Ты можешь не беспокоиться из-за его проказ.
Слепой потянулся к щенку, и тот подбежал и лизнул его пальцы.
— А еще он довольно красивый. — На самом деле Мэтти старался убедить себя. Щенок был окрашен в несколько цветов, у него были большие лапы, бешено вращающийся хвост и развесистые уши.
— Не сомневаюсь.
— Ему нужна кличка. Я пока еще не придумал подходящую.
— Его настоящее имя придет к тебе само.
— Я хочу, чтобы и мне дали настоящее имя, — сказал Мэтти.
— Всему свое время.
Мэтти кивнул и повернулся к собаке.
— Сначала я хотел назвать его Выживший, потому что он единственный из щенков, который выжил. Но это слишком длинно. Оно неподходяще звучит.
Мэтти взял щенка на руки, положил на колени и стал чесать ему живот.
— Тогда, — продолжил Мэтти со смешком, — раз он остался жив, я решил назвать его Живой.
— Живой? — слепой тоже рассмеялся.
— Ну да, ну да. Знаю, это была дурацкая идея. Все вокруг живые.
Мэтти скорчил рожу.
Он поставил щенка на пол, и тот, виляя хвостом и рыча, помчался к дровам, сложенным возле печки, и стал грызть торчащие сучки.
— Ты можешь спросить у Вождя, — предложил слепой. — Это же он дает настоящие имена людям. Может, он придумает и для щенка.
— Хорошая мысль. Тем более я все равно собирался к нему. Пора разносить приглашения на собрание. И щенка возьму.
На своих коротких и широких лапах щенок не смог забраться по лестнице в доме Вождя. Мэтти взял его на руки, поднялся и поставил на пол верхней комнаты, где за столом его ждал Вождь с уже готовыми стопками посланий. Мэтти мог бы сразу взять их и отправиться разносить, но он не торопился. Ему нравилось общество Вождя. И ему было что сказать Вождю. Постепенно у него в голове начинала складываться полная картина.
— Не хочешь подстелить ему бумагу? — спросил Вождь, с интересом наблюдая, как щенок носится по его комнате.
— Нет, у него никогда не бывает «аварий». Это первое, чему он выучился.
Вождь откинулся на спинку стула и потянулся.
— Он будет тебе хорошим товарищем, Мэтти, как Прут. А знаешь, — продолжил он, — в том месте, где я провел детство, совсем не было собак. Вообще не было животных.
— Ни кур, ни коз?
— Никого.
— И что же вы ели?
— Мы ели рыбу. Много рыбы, у нас были питомники. И много овощей. А мяса совсем не ели. И питомцев у себя не держали. Я никогда не знал, каково это — держать у себя питомца. Или даже любить кого-то и быть любимым.
Это напомнило Мэтти о Джин.
— То есть вы никогда не любили девушку? — спросил он.
Он подумал, что Вождь рассмеется в ответ, но лицо молодого мужчины стало задумчивым.
— У меня была сестра, — сказал он, помедлив. — Я до сих пор думаю о ней и надеюсь, что она счастлива.
Он взял со стола карандаш, стал крутить его в пальцах и смотреть в окно. Казалось, его ясные голубые глаза способны видеть на большое расстояние, даже в прошлое и, возможно, в будущее.
Мэтти помялся. Затем уточнил:
— Я имею в виду девушку. Не как сестру, а… ну, в общем, девушку.
Вождь положил карандаш и улыбнулся.
— Я понимаю, о чем ты. Давным-давно была одна девушка. Я был моложе тебя, Мэтти, но в том возрасте, когда подобные вещи уже случаются.
— Что с ней стало?
— Она изменилась. И я тоже.
— Иногда я хочу, чтобы ничего никогда не менялось, — сказал Мэтти со вздохом. Тут он вспомнил, что хотел сказать Вождю. — Вождь, я ходил на Торжище. Я там до этого ни разу не был.
Вождь пожал плечами.
— Хотел бы я, чтобы все проголосовали за его закрытие. Я туда больше не хожу, хотя раньше бывал. Тогда это была глупость и трата времени. Сейчас еще хуже.
— Это единственная возможность получить что-то вроде «Игровой машины».
Вождь поморщился.
