— Да, он говорит, что у вас особый дар. И у его дочери тоже.
— Его дочь… Это девочка Кира, которая помогла тебе покинуть твое селение? Он никогда не говорит о ней.
— Эти разговоры очень его огорчают. Но он все время думает о ней.
— И ты говоришь, что у нее тоже есть дар?
— Да, но у нее другой. Каждый дар особый, так говорит Видящий.
«Интересно, а ты знаешь о моем даре?» — подумал Мэтти. Но спрашивать не пришлось.
Словно прочитав мысли Мэтти, Вождь сказал:
— Я знаю о твоем даре.
Мэтти вздрогнул.
Этот дар все еще пугал его.
— Я никому не говорил, — сказал он извиняющимся тоном. — Не говорил даже Видящему. Я не хотел ничего утаивать. Но я все еще пытаюсь понять, что это. Я стараюсь выкинуть это из головы, забыть, что он есть во мне. Но он сам появляется. Я чувствую, как он растет. Я не знаю, как остановить это.
— И не надо. Если он появляется сам, значит, так надо. Значит, кому-то нужен твой дар.
— Лягушке? Сначала это была лягушка!
— Это чтобы ты мог увидеть его. Он всегда начинается с чего-то незначительного. Вот я, например. Знаешь, что я увидел, первый раз заглянув за предел? Яблоко.
Несмотря на важность этого разговора, Мэтти хихикнул. Лягушка и яблоко. А еще щенок, вспомнил он.
— Дождись, когда он понадобится по-настоящему. Не трать дар понапрасну.
— Но как я узнаю?
Вождь улыбнулся. Он дружески погладил Мэтти по плечу.
— Ты узнаешь, — сказал он.
Мэтти оглянулся в поисках Шкоды и увидел, что тот заснул, свернувшись в углу.
— Мне пора. Я еще не собрал вещи. И я хочу зайти по дороге к Джин и сказать, куда я иду, чтобы она не искала меня.
Вождь продолжал уютно обнимать его за плечи.
— Подожди, Мэтти, — проговорил он. — Я хочу…
Затем он вновь взглянул в окно. Мэтти никуда не уходил, не понимая, чего ждать. Но тут он что-то почувствовал. Вес руки, которой его обнимал молодой человек, изменился. Это уже больше не было человеческое тело. Она жила энергией. Мэтти чувствовал, что сила исходит от руки и от всего тела Вождя одновременно. Он понял, что так работает дар Вождя.
Наконец спустя несколько мгновений, показавшихся невыносимыми, Вождь убрал руку с плеча. Вождь выдохнул и немного ссутулился. Мэтти усадил его, истощенного и тяжело дышащего, на стул.
— Лес становится гуще, — сказал Вождь, когда к нему вернулась способность говорить.
Мэтти не знал, что это значит. Эти слова звучали зловеще. Но когда он взглянул в окно на полосу подлеска и елок на границе Леса, то ничего особенного не заметил.
— Я сам до конца не понимаю, — проговорил Вождь, — но я вижу, что Лес густеет, как… — Он задумался. — Я хотел сказать, как сгусток крови. Какой-то болезненный застой.
Мэтти вновь посмотрел в окно.
— Деревья ничуть не изменились, Вождь. Хотя гроза собирается. Ветер слышно. А еще, смотрите, небо потемнело. Может, вы это увидели?
Вождь с сомнением покачал головой.
— Нет. Я видел именно Лес. Я точно знаю. Это трудно описать, Мэтти, но я хотел посмотреть через Лес, чтобы почувствовать дочь Видящего. И было очень, очень трудно пробиться. Лес был… ну, в общем, густой. Наверное, тебе лучше не ходить, Мэтти. Мне жаль. Я знаю, тебе нравятся эти путешествия и ты гордишься тем, что кроме тебя никто так не может. Но, мне кажется, в этот раз в Лесу тебя ждет опасность.
Сердце Мэтти оборвалось. Он так надеялся, что за этот поход ему дадут его настоящее имя — Вестник. И в то же время ему показалось, что Вождь может быть прав.
Но затем он вспомнил.
— Вождь, я же должен!
— Нет, мы можем развесить объявления у входа в Деревню. Конечно, новеньким придется поворачивать назад после ужасно долгого пути, и это трагедия. Но…
— Но дело не в объявлениях! Дело в дочери Видящего! Я обещал ему, что приведу Киру домой. Это будет последняя возможность для нее. И последняя возможность для него быть с ней.
— А она захочет пойти?
— Конечно, да. Она давно собиралась. И семьи у нее там нет. Она уже достаточно взрослая, чтобы замуж выходить, но ее там никто не любит. У нее нога вывихнута. Она ходит с палкой.
Вождь несколько раз глубоко вздохнул.
— Мэтти, — сказал он, — я попробую еще раз заглянуть за предел Леса. Я постараюсь увидеть дочь Видящего и понять, что ей нужно. Побудь со мной, потому что от того, что я увижу, будет зависеть, получится у тебя этот поход или нет. Но имей в виду: два раза подряд делать это очень трудно. Не пугайся, если увидишь что-то странное.
Он снова встал и подошел к окну. Мэтти, понимая, что сейчас ничем не может быть полезен, отошел к углу, где спал Шкода, и сел рядом со щенком. Он увидел, что тело Вождя напряглось, как будто от боли. Он услышал его тяжелое дыхание и тихий стон.
Глаза молодого человека были открыты, но он видел ими не то, что обычно, — не комнату или пейзаж за окном. Он ушел, весь целиком, далеко, и Мэтти не мог видеть куда, и никто не мог за ним последовать.
От него как будто исходил мерцающий свет.
Наконец он, дрожа, повалился на стул, пытаясь отдышаться.
Мэтти подошел к нему, встал рядом и стал ждать, пока Вождь отдохнет. Он вспомнил, что чувствовал сам, когда вылечил щенка и его мать, и как сильно ему хотелось спать.
— Я добрался до нее, — сказал Вождь, когда к нему вернулась способность говорить.
— А она знала, что вы там? Она могла вас почувствовать?
Вождь покачал головой.
— Нет. Чтобы сообщить ей обо мне, потребовалось бы больше сил, чем у меня есть. Это так далеко, а Лес теперь такой густой.
Вдруг Мэтти пришла идея.
— Вождь, а вы не думаете, что два дара могли бы встретиться?
Вождь, который все еще тяжело дышал, пристально посмотрел на него.
— Что ты хочешь сказать?
— Еще сам не знаю. Но что, если вы бы могли пройти полпути, а полпути — она? И тогда бы вы встретились где-то посередине, каждый со своим даром. Было бы не так тяжело, если бы надо было пройти только половину пути. Если бы вы именно встретились.
Глаза Вождя теперь были закрыты.
— Я не знаю, Мэтти, — проговорил он.
Мэтти стал ждать, но Вождь больше ничего не сказал. Спустя какое-то время Мэтти решил, что тот заснул.
— Шкода! — позвал он, и щенок проснулся, отряхнулся и подошел к нему. — Вождь, — обратился к нему Мэтти, наклоняясь вплотную, — я пойду. Я пойду за дочерью слепого.
— Будь очень осторожен, — пробормотал Вождь, не открывая глаз. — Теперь там опасно.
