– Мисс Петтикоутс? Вы в надлежащем виде? Вас хотят видеть.
Дверь отворилась, и большие карие глаза Тауни нерешительно уставились на посетителей.
– Прошу, входите, – тихо, чуть дрожащим голосом сказала она.
Все просочились в дверь. Тауни посмотрела сначала на Даргера, потом на Довеска. Когда же они оба отвели взгляды, вскинула голову и зарделась.
– Кажется, я знаю, зачем вы все пришли сюда. Но… это правда необходимо? Может быть, можно не показывать этого?
– Увы, дитя, придется, – буркнул Довесок.
Тауни стиснула зубы, вздернула подбородок и уставилась прямо перед собою, как капитан шхуны, заплывший в опасные воды. А потом завела руки за спину и начала расстегивать платье.
– Магнус Нортон сделал то, чего не сумел бы никто другой – микроорганизм, который поедал бы черные чернила, которыми пропитаны банкноты, не повреждая других чернил. Для этого нужно всего лишь поместить купюры в соответствующий раствор, добавить мелкий порошок серебра как катализатор, и через неделю получим идеальные купюры сан-францисского образца и коллоидное серебро, – сказал Даргер. – Однако перед ним оставалась проблема – как передать родным информацию о создании этих организмов. Причем настолько ясно, чтобы сведения эти смогли пережить несколько десятилетий забвения, которые, как он был уверен, неизбежно последуют.
Тауни закончила расстегивать пуговицы и, приложив ладонь к груди, чтобы удержать одежду на месте, вытащила другую руку из рукава. Потом, сменив руки, сделала то же самое.
– Неужели?.. – произнесла она.
Довесок кивнул.
Переступая мелкими, кукольными шагами, Тауни повернулась лицом к стене. Потом опустила платье, чтобы присутствовавшие увидели ее обнаженную спину. На ней красовалась большая татуировка – три концентрических окружности, выполненные в семи ярких цветах. Каждый круг был образован бесчисленным количеством коротких, почти параллельных линий, расходившихся от нетронутого участка кожи в центре татуировки. Любой, умеющий читать генетическую карту, мог без малейшего труда создать по этому рисунку описываемый им организм.
Мастер Боунс, молчавший все время, впервые открыл рот:
– Это ведь E. coli
[14], не так ли?
– Да, сэр, один из штаммов. Нортон записал в эту татуировку свой геном, после чего жена родила от него троих детей. Он был уверен, что потомков у него будет много. Но судьба – дама непостоянная, и мисс Петтикоутс оказалась последней в роду. Но и ее одной хватит. – Он повернулся к Тауни. – Вы можете одеться. Наши гости удовлетворили свое любопытство и сейчас уйдут.
Даргер проводил всех троих в гостиную и плотно закрыл за собой дверь.
– Ну, – сказал он, – вы получили то, зачем приходили. Ценой, должен заметить, грубого оскорбления скромности невинной девушки.
– Как у вас язык повернулся сказать такое свинство?! – рявкнул Пират Лафитт.
В молчании, последовавшем за этой вспышкой, все отчетливо услышали из-за закрытой двери горестные рыдания Тауни Петтикоутс.
– Вы сделали все, что хотели, – сказал Даргер, – и теперь я должен попросить вас удалиться.
После того как секрет Тауни Петтикоутс пришлось раскрыть, троим заговорщикам оставалось лишь дожидаться прибытия оборудования, за которым якобы послали вверх по реке, а их «мишеням» – искать, поодиночке, подходы к владельцам тайны и пытаться щедрыми посулами выманить у них содержание процесса и коробки с черной бумагой. По крайней мере, такое развитие событий предполагала даже простейшая логика.
Уже на следующее утро, получив по почте две записки с предложениями встречи, трио отправилось завтракать в кафе, расположенное поблизости, в переулке. Они как раз покончили с едой и приступили ко второй чашке кофе, как Тауни, взглянув через плечо Даргера, воскликнула:
– Смилуйся, Господь всемогущий! Это же Джейк! – И, увидев, что компаньоны не понимают ее, пояснила: – Мой муж! Он о чем-то говорит с Пиратом Лафиттом, и они идут сюда.
– Продолжай улыбаться! – негромко посоветовал Даргер. – Как будто тебя это нисколько не озаботило. Довесок, ты знаешь, что нужно делать.
На счет «десять» непрошеные гости поравнялись с их столиком.
– Джейк! – воскликнул Довесок, начиная подниматься со стула.
– Пришел за деньгами, не иначе. – Даргер вынул из кармана пачку купюр – снаружи ассигнация крупного достоинства, а внутри мелочь, – какую любой уважающий себя бизнесмен непременно имеет в кармане и, со словами: – Мадам-мэр хотела бы, чтоб вы знали… – и, повернувшись, оказался лицом к лицу с незнакомцем, который мог быть только тем самым Джейком, мужем Тауни, и перекосившимся от изумления Пиратом Лафиттом.
Даргер поспешно убрал деньги в карман.
– …чтоб вы знали, – повторил он, – что, э-э, когда бы вы ни посетили ее заведение, она с радостью предоставит вам десять процентов скидки на все услуги и товары, за исключением алкоголя. Она недавно приняла решение: из уважения к вашему нанимателю распространить эту льготу на всех его работников.
Лафитт повернулся, схватил Джейка за грудки и встряхнул, как мастифф – крысу.
– Теперь мне все ясно, – выговорил он сквозь стиснутые зубы. – Почтенная бордель-маман решила оттереть меня от хорошего шанса и прислала тебя с гнусной сплетней об этой достойной и добродетельной женщине.
– Босс, честно: понятия не имею, что… о чем говорит этот… иностранец. И я вам самую правдивую правду поднес. Я услышал случайно, что моя грязная лахудра…
Грозно взревев, Пират Лафитт нанес Джейку такой удар, что тот растянулся на мостовой. Потом он выхватил из-за пояса хлыст и принялся стегать упавшего с такой яростью, что, когда остановился, на его рубахе и камзоле выступили пятна пота.
Тяжело дыша, он повернулся к Даргеру и Довеску и прикоснулся к шляпе:
– Господа, побеседуем позднее, когда мои нервы немного успокоятся. Сегодня в пять дня, в моей конторе. У меня имеется для вас определенное предложение. – И добавил, обращаясь к Тауни: – Мисс Петтикоутс, приношу извинения за то, что вам пришлось видеть это.
И он решительно зашагал прочь.
– О! – выдохнула Тауни. – Он чуть не вышиб из Джейка его никчемную жизнь. Никогда в жизни не видела ничего романтичнее.
– Выпороть хлыстом? Романтично? – удивился Даргер.
Тауни взглянула на него с видом превосходства:
– Ты ведь далеко не знаток женского сердца, верно?
– Похоже, что нет, – согласился Даргер. – И, судя по всему, уже не стану. – На улице Джейк без особого успеха пытался встать, опираясь на руки и корчась от боли. – Прошу извинить…
Даргер подошел к избитому окровавленному парню и помог ему подняться. Потом, что-то говоря негромко, открыл бумажник и вложил в ладонь Джейка несколько банкнот.
