– Только не у нас.
Ютланд вздохнул.
– А я думал, это я мало в жизни знаю.
Алац, повинуясь движению его колена, ринулся вперед и как вкопанный остановился возле коня командира отряда. Вожак поспешно выхватил из ножен меч, Ютланд перехватил за кисть руки, отнял клинок, а самого хозяина выдернул из седла с той легкостью, словно поймал мышь, и швырнул в кусты на другую сторону дороги.
– Меч, – сказал он громко, – теперь у меня. Ну что, все повинуетесь?
Поверженный всадник перекатился несколько раз по кустам, пригибая и ломая ветки, выполз на дорогу, где приподнялся на дрожащих руках и прохрипел:
– Убейте…
Ютланд вскинул над головой обнаженный меч их командира.
– Разве не у меня теперь власть?
Помощники вожака, выставив пики, ринулись на него, кто молча, кто с диким устрашающим криком. Ярость ударила в голову моментально, кровавая пелена застлала глаза. Алац все понял и, встав на дыбы, обрушил страшные копыта на ближайших всадников, а рядом мелькнуло страшное черное тело хорта.
Эти жалкие людишки напрыгивают слишком медленно, прямолинейно, у каждого на лице или в движениях видно заранее, что хочет сделать, Ютланд бил и рвал быстро и безжалостно, а когда кровавая пелена ушла, он увидел только столпившихся по ту сторону дороги испуганных крестьян, что смотрят на него с еще большим ужасом, чем на стражей этого некогда грозного командира отряда.
Всадники разбросаны по дороге и по ее сторонам, сейчас их уже полдюжины, это набежали и те, кто ехал сзади схваченных за недоимки. Кони с опустевшими седлами отбежали в сторону и уже щипают верхушки кустов с самыми нежными молодыми листочками.
Он тряхнул головой, чувствуя странное ликование, кровавая пелена не охватила всего, все равно видел все, только не мог удержаться от свирепого желания бить и убивать без всякой жалости.
Унимая бешено стучащее сердце, он с небрежностью швырнул меч на середину дороги.
– Похоже, – сказал он все еще зло, – меч все-таки не дает полной власти? А что дает?
Крестьяне смотрят на него вытаращенными глазами, наконец самый смелый взмолился:
– Господин… можно нам… уйти?
Ютланд сказал равнодушно:
– Если хотите уйти, заберите коней. И остальное.
Он повернул Алаца, но сзади раздался испуганный крик, полный надежды, страха и отчаяния:
– Подожди!.. Ты нам нужен!
Он оглянулся, к нему бежит молодая девушка, хорт загородил к нему дорогу и зарычал. Она замерла в испуге, крупные красивые глаза навыкате наполнились слезами.
– Помоги нам, – взмолилась она тонким голосом. – Этот человек чужой, он пришел со своей бандой и сказал, что отныне мы все будем платить ему дань. А еще он будет брать молодых женщин на потеху, но без грабежа, а строго по закону: каждый день новую, а старую будет отпускать обратно! Но где такой закон?
Ютланд смотрел на нее равнодушно, она всхлипнула и вытерла краем подола глаза, показав голые ноги до самого низа живота.
– Законы здесь, – ответил Ютланд холодно, – как вижу, устанавливает каждый сам.
Она вскричала:
– Установи нам ты!
Он поморщился.
– Я не умею.
Она сказала отчаянным голосом:
– У кого в руках сила, тот и закон!.. Ты победил, установи нам свой закон!
– А он вам поможет?
Она сказала торопливо:
– Поможет! Только прогони этого грабителя, которому служили эти плохие люди! Здесь были вольные земли, а он установил свою власть!.. Мы свободные люди!
– У свободных тоже есть закон, – ответил он. – И своя власть. И охрана. Иначе свободные недолго останутся свободными. Еще не знаете? Даже я понял… Ладно, провожу до ваших домов, пока вас снова не похватали, как овец.
Они покорно тащились за его конем, жалкие и пугливые, на него тоже смотрят со страхом, если один побил целый отряд, то вдруг да окажется еще страшнее, сильные всегда обижают и грабят слабых, избежать никак, разве что стать еще сильнее…
А сильнее стать просто, подумал он хмуро. В деревне не меньше сотни мужиков, что за овцы, если их грабит отряд в пять-шесть человек?
Старостой деревни оказался старик, еще крепкий, несмотря на согнувшие его годы, но глаза Ютланду очень не понравились, кроме тоски и безнадежности увидел и нежелание бороться ни за себя, ни за своих людей.
Молодая женщина, которая единственная решалась разговаривать с Ютландом, сказала старосте горячо:
– Это великий воин! Он одолел целый отряд людей Беркуласа!.. Я уговорила его помочь нам…
– Не уговорила, – возразил Ютланд, – я согласился посмотреть, почему сами не в состоянии себя защитить. В бандах всегда мало людей. В любой деревне мужчин в десять или хотя бы в пять раз больше.
Старик горестно вздохнул, покачал головой, что сидит на плечах крепко, как заметил Ютланд, но впечатление такое, что трясется.
– Они всегда собираются в кулак для грабежа, – пояснил он, – или удара. А мы работаем порознь!..
– Защищаться легче, – возразил Ютланд, – чем нападать. У вас стены!
– Нас легко застать врасплох в поле…
– Почему не сделать вышку, – поинтересовался Ютланд, – чтобы кто-то один наблюдал сверху? С высоты видно далеко. Как только заметит вооруженных чужаков, поднимет тревогу…
– У нас нет оружия, – напомнил старик горестно.
– У вас есть вилы, – сказал Ютланд, – топоры! Коса вообще в умелых руках страшнее острого меча. Вы же выделяете одного, что утром собирает скот со всех дворов и до вечера пасет в одном стаде?.. Вот так и дозорного на общий прокорм.
Старик тяжело вздохнул.
– Сперва нужно вернуть нашу деревню. Беркулас сказал, что теперь он ею владеет. И всеми нами.
– С этим помогу, – пообещал Ютланд. – Если это по дороге.
– Беркулас очень силен, – сказал старик. – И грозен.
– Судя по его людям, – заметил Ютланд, – не очень. Собери мужчин, пойдут со мной!.. Свою деревню и жизни своих семей нужно защищать, а не кланяться врагу.
– У нас нет оружия…
– А топоры на что? Головы рубить так же просто, как и бревна!
Староста содрогнулся от таких страшных слов, Ютланд поморщился, какая разница: расчленить корову на части или человека? С человеком даже проще, не обязательно разделывать так уж тщательно.
Собирал народ не староста, а сами пленные, иначе уговорить вряд ли бы удалось, они не столько расписывали свои страдания, таким сельчан не удивишь, как рассказывали с восторгом, изображая в лицах, как этот юный герой в одиночку перебил всех стражников, даже их командира, страшного и лютого Ластогона, одолел с легкостью, и если не воспользоваться его помощью, то им никогда не освободиться от Беркуласа.
