Стук копыт Алаца услышала издали, даже удивилась, что узнала, мимо дома часто проскакивали всадники в обе стороны, но их кони просто скачут или бегут рысью, а копыта Алаца выстукивают ту дивную музыку, от которой начинает биться сердце чаще, потому что где Алац, там и Ютланд с холодным взглядом и жарким сердцем…
Она выскочила навстречу, они с хортом уже подъезжают к дому, Ютланд спрыгнул, Мелизенда ринулась навстречу и обняла его с таким жаром, словно он отсутствовал год.
Ютланд невольно обнял, инстинктивно догадываясь, что ей просто хочется прижаться поплотнее, услышать стук его сердца, подержал так чуть-чуть, пусть ей будет приятно… скрывая даже от самого себя, насколько радостно ему самому, наконец отстранил и сказал, всматриваясь в лицо:
– Баливар обижается, что оставил тебя в доме Чакки, где постоянно собираются солдаты!
– Мне здесь уютно, – возразила она.
– Я пообещал ему привезти тебя, – ответил он. – На то время, пока мы с Чаккой будем искать лагерь Корвина. В его дворце тебе будет уютнее. Там даже музыканты есть!
Она ответила со вздохом:
– Как скажешь, милый. Буду ждать. Но ты уверен, что Баливар твой друг?
Ютланд взглянул на нее в изумлении.
– Мы сражались вместе. Он прикрывал меня, я его. Не раз выручали один другого. А что?
Она ответила уклончиво:
– Вместе сражаются и воины, которые не знают один другого.
Он сдвинул плечами.
– У меня нет причин ему не доверять.
– Люди меняются, – сказала она чуточку печально. – Говорят, нельзя доверять даже друзьям, но это, наверное, чересчур… Потому все-таки не будь таким доверчивым и… открытым.
– Почему?
– Будь чуточку настороже, – попросила она. – Иначе можешь не довезти меня обратно в Вантит, где потребуешь, чтобы держали в клетке, а ту в запертой комнате самой высокой башни, вход в которую охраняют лучшие солдаты.
– Подслушивать нехорошо, – буркнул он.
– Но полезно, – ответила она. – Не удержишь ты меня в клетке! Я твоя, Ютланд. А это значит, буду таскаться за тобой, как тень…
Он зябко передернул плечами.
– Не пугай, а то я сразу о дуб головой.
– Пожалей дуб, – ответила она серьезно. – Ютланд, я без тебя жить не могу. Правда-правда.
Он смолчал, что и ему без нее очень скверно, а в людях остался только потому, что постоянно помнит о ней.
Она приподнялась на цыпочки, он вздрогнул, когда она чисто и трепетно поцеловала его в губы, едва-едва коснувшись их, но огонь оттуда потек по лицу и воспламенил кровь во всем теле.
– Садись, – сказал он хриплым голосом, – Баливар уже ждет, готовит весь дворец к твоему прибытию. А знал бы он, что ты не совсем гусятница, даже не знаю, какие праздники бы в твою честь устроил…
– Никому не говори, – шепнула она. – Эта наша тайна. Я хочу, чтоб у нас были тайны, которых никто не знает.
Когда Алац галопом пронесся по узким улочкам на площадь к дворцу правителя, Баливар уже вышел к воротам и ждал их. Ютланд заревновал, когда Баливар шагнул к ним и галантно преклонил колено, чтобы Мелизенда ступила на него, как на ступеньку.
Мелизенда, ничуть не удивившись, не повела и бровью, сошла красиво и величественно, как наверняка уже много раз делала в своем дворце, когда обучалась верховой езде.
– Чакка в конюшне, – сообщил Баливар. – Выбирает коня покрупнее.
Глава 5
Хорт несется впереди по дороге, не оглядывается, и так слышит сзади стук копыт Алаца. Чакка покачивается в седле справа от Ютланда, коня в самом деле выбрал рослого и могучего, такой не слишком хорош в скоростной скачке, но с высоты его спины хорошо наносить удары сверху вниз.
Ютланд все думал о Мелизенде, хорошо ли сделал, что поддался настойчивому предложению оставить ее на это время во дворце Баливара. Баливар, понятно, старается сделать как лучше, он сразу заподозрил, что спутница у Ютланда совсем не пастушка, благородное происхождение можно скрывать под плащом только на расстоянии, но в общении все равно вылезет, потому старается сделать ей пребывание в городе как можно более сносным, но в то же время и постарается выведать о ней как можно больше.
И хотя вроде бы ничего страшного нет, если Мелизенда расскажет, кто она и что, но все же как-то не совсем, если вот так без него…
– Левее, – проронил Чакка, – здесь не проехать… Хотя да, твоему коню нипочем, верно?
Ютланд буркнул:
– Да, он какой-то рассеянный.
– Может пройти, – уточнил Чакка, – через чащу, оставив за собой переломанный лес?
– Или вывернутый с корнем, – ответил Ютланд, – я ж говорю, когда задумается, становится невнимательным. Ладно-ладно, объедем. Там такие выворотни…
– Дивы дрались, – определил Чакка. – Они выдергивают из земли деревья и дерутся ими… Если бы между собой не дрались, людям бы вообще конец.
Ютланд сказал задумчиво:
– Дядя Рокош говорил, только люди дерутся друг с другом до смерти, а звери никогда…
– А дивы как бы люди… Ого, что там делает твой хорт?
Далеко впереди хорт перестал шнырять за деревьями, остановился и, повернувшись к ним, сел, уши торчком, глаза горят огнем янтарного цвета, язык высунул чуть не до земли.
– Что-то нашел? – тревожно спросил Чакка.
– Похоже на то, – ответил Ютланд. – Слезай, дальше пешком… Привяжи своего покрепче…
– А твоего?
– Моего не обязательно, – ответил Ютланд рассеянно. – Теперь давай тихо. Если там лагерь, могут выставить часовых за кустами.
– Твой хорт укажет, – сказал Чакка уверенно. – Если на утку в кустах делает стойку, то на человека уж точно. Лук не берешь?
Ютланд отмахнулся.
– В лесу?.. Да и вообще я бы лучше без драки. Корвин все-таки был и моим другом. Самое лучшее – ухватить эту Брижжит, забросить на седло, и в галоп!
– Как все просто, – сказал Чакка.
– Я вообще простой, – согласился Ютланд.
– Это да, – произнес Чакка со вздохом. – Сложности приходят с возрастом.
Оставив коней под развесистым деревом у роскошного куста, пусть жуют, Ютланд подумал, кивнул хорту на обоих коней:
– Посторожи. А то придется всем на Алаце.
Хорт ничего не ответил, хотя Чакке показалось, что в багрово-желтых глазах мелькнуло странное выражение, дескать, хотелось бы посмотреть на такое.
Скрываясь за кустами, осторожно приближались к лагерю, уже слыша запахи костра и подгорелого хлеба, потом донеслись далекие голоса.
Охранения, как высмотрели между ветками, беспечные разбойники не выставили, а если и есть, то не с этой стороны, где чаща, можно подобраться совсем близко, что Ютланд и сделал, едва не превратившись в ящерицу, настолько плотно прижимаясь к земле.
