Князь покачал головой.
– Как же видно артанина… Хотя, дорогой Ютланд, я понимаю, почему тебе не хочется быть героем, постоянно сокрушающим врагов…
Ютланд насторожился.
– Почему?
– Ты видел, – сказал князь осторожно, – к чему привел героизм твоих братьев… и вообще всех артан. Даже куяне заразились от вас этим безумием, хотя уже давно могли бы остановить взаимоистребительную бойню рассудительными переговорами. Указали бы на вред войны не только для Куявии, но и для Артании. Артане, остынув, поняли бы, что, радостно разрушая Куявию, вредят и Артании…
Мелизенда сказала наставительно:
– Но ни те ни другие за стол переговоров не сели! И выиграл снова Вантит, куда перенаправились потоки товаров, куда сбежали от войны умные и просвещенные люди… Видишь, Ютланд, где твое место?
– Где?
– На защите ценностей просвещенного Вантита! – выпалила она.
Он фыркнул, отвернулся. Бронник взглянул на Мелизенду, в глазах мелькнула невеселая усмешка.
– Воинственная Артания, где в цене сила и мощь мускулов, и сдвинувшаяся на магии и волшебстве Куявия… Обе страны считают правыми только себя, а свои ценности ставят выше всех остальных… А рядом ничем не примечательный Вантит, страна торговцев и ремесленников, где ни во что не ставят как безумную отвагу артан, так и познания в магии куявов. И эти вантийцы, сохраняющие нейтралитет и не дающие втянуть себя в войны региона, незаметно крепнут, расширяют влияние, у них и богатство, о котором осторожно помалкивают, а еще и немалая воинская мощь, которую держат внутри страны, чтобы не раздражать соседей…
Ютланд сказал мрачно:
– Вы тут беседуйте, а я пока загляну к магу. Мне это привычнее, чем разговоры. Дивы и маги… там все просто и без дипломатии.
Князь сказал с беспокойством:
– Как-то все слишком просто. Загляну! К магу не так уж и заглянешь. Он силен, а еще далековато. К тому же в высокой башне.
– К обеду вернусь, – сообщил Ютланд.
Князь и Бронник посмотрели с удивлением, Мелизенда поспешно пояснила:
– У него быстрая лошадка. Ютланд сказал – Ютланд сделал!.. К обеду вернемся.
Князь охнул, а Бронник и Ютланд уставились на нее в изумлении.
– Ваше высочество? – переспросил Бронник. – Мне послышалось…
Она ответила с достоинством:
– Он под моим присмотром! Мужчин нельзя надолго оставлять одних, наделают глупостей.
Ютланд скривился, но смолчал, а по его виду князь и боярин поняли, уже спорил в таких случаях, но проигрывал.
Хорт остался с Мелизендой, как и велел Ютланд, и только когда он оседлал Алаца и выводил его под уздцы из темной конюшни на утреннее солнце, по ступенькам дворца сбежала Мелизенда.
Вид у нее настолько решительный, что он молча поднялся в седло и протянул ей руку. Она взлетела к нему уже привычно, моментально устроилась и спросила задиристо:
– Ну, чего стоим?
Спустившись с холма, нырнули в утренний туман, настолько плотный, что иногда могли видеть деревья на два десятка шагов впереди, но другой раз сгущался так, что в нем тонули кончики пальцев вытянутой руки.
Хуже всего, когда сбивался в комья, тогда мерещились призрачные фигуры от карликов до великанов.
Мелизенда все ждала, когда же солнечные лучи сожгут эти плавающие в воздухе сырые лохмотья, но туман не исчезал. Алац двигался шагом, не желая с разбега натыкаться на острые сучья, хотя когда пару раз задел, там обломились не только сучья, но и сами деревья, а на его гладкой черной коже не осталось ни царапины, словно весь выкован из лучшего железа.
Одно время туман начал истончаться, но когда снова спустились в низинку, попали словно в молочный кисель, мутный и вязкий, она со страхом посматривала на черные ветви, страшные в своей изломанности, словно в смертельной муке, поблескивают как-то странно, можно подумать, только что поднялись из воды. Листьев будто и не было, только голые ветви, голые стволы, голая черная земля, где ни травы, ни мха, ни листьев.
Наконец земля под копытами пошла вверх, Алац вынырнул из тумана, как из озера, за это время редкий лесок начал переходить в настоящий лес, густой и с могучими деревьями.
Глава 6
Ютланд, как заметила Мелизенда, все больше мрачнел, отмалчивался, а если и отвечал, то невпопад, наконец велел резко:
– А теперь закрой рот!
Она послушно умолкла. Женщина может быть сколь угодно непокорной, но мужчинам это видеть не обязательно, их легко обмануть показным послушанием.
Ютланд некоторое время сидел неподвижно, глядя прямо перед собой, но в какой-то момент резко наклонился вперед, его ладонь мелькнула прямо перед ее лицом.
Мелизенда глазом не успела мигнуть, как он повернулся резко, она с ужасом увидела в его кулаке древко стрелы с длинным металлическим наконечником.
Стрела хрустнула, переломившись, в его пальцах, Ютланд отшвырнул обломки, не глядя, Алац сразу же, получив неслышимый ей приказ, сделал огромный прыжок и понесся через лес, ломая деревья.
Мелизенде почудился далекий топот убегающих ног. Ютланд перехватил ее испуганный взгляд. Она вздрогнула, когда его губы изогнулись в злой усмешке.
– Теперь мы точно знаем, – произнес он холодно, – что друг твоей семьи князь Ангислав не на твоей стороне. Или не князь, а Бронник. Но я бы поставил на его хозяина.
Она вскрикнула:
– Ты подозревал?
– Да, – ответил он, – потому был настороже.
Она умолкла на мгновение, но тут же спросила:
– А меня ты в чем подозреваешь?
Он посмотрел на нее внимательно.
– Почему так решила?
– Ты и со мной настороже.
– Я всегда, – сообщил он, – настороже.
Она хотела закричать от злости, но внезапно нахлынула жалость и сочувствие, развернулась к нему и сказала на ухо горячим шепотом:
– Я никогда-никогда тебя не подведу!.. Я всегда на твоей стороне… даже если ты не прав. И пусть ты не прав для всего мира, но для меня ты всегда прав!
Он покосился с подозрением. Дядя Рокош говаривал, что когда женщина говорит слишком горячо, обязательно врет, а Мелизенда, перехватив его взгляд, прикусила язык, ощутив, что перегнула с патетикой, хотя на самом деле ничуть не врала, в самом деле чувствует себя так, но все же надо говорить сдержаннее, теперь она не принцесса, а существо, что старается понравиться этом сумрачному герою, завоевать его сердце, а уж потом и сесть на шею, как делают все настоящие женщины.
Он посматривал по сторонам, хорт не останавливается, но то и дело обнюхивает землю, а потом оглядывается на внимательно поглядывающего на него Ютланда.
