Мелизенда наконец заметила нечто необычное, охнула:
– Ого, какие следы!
Ютланд пробормотал:
– Что размеры, другое интереснее… Следы были от четырех лап, а теперь от двух…
– Было двое зверей, – предположила она, – а теперь один?
Он фыркнул.
– Скажи еще, один убил другого. И проглотил так, что ни крови, ни шерсти.
– Да ладно, – сказала она с дрожью в голосе, – уже поняла.
– Зря ты пошла за мной, – сказал он сурово.
– Ты мой мужчина, – с достоинством ответила она пищащим от страха голосом, – а я твоя женщина! Я обязана идти за тобой всегда и всюду!
– Женщина должна сидеть дома. И что-то там вышивать.
– Я другая женщина, – сообщила она. – Я буду сидеть дома и вынашивать в чреве твоих детей, когда будет что вынашивать! А пока я твой боевой соратник. Ну ладно, как бы боевой.
– И как бы соратник, – согласился он. – Интересный след… Кто-то крупный сперва шел, а потом вдруг побежал… смотри, расстояние между отпечатками удлинились и стали глубже, но только с одной стороны…
– За кем-то гнался?
Он сдвинул плечами.
– Хорошо бы.
– Почему?
– Пусть лучше гонится, чем убегает, – ответил он.
Она зябко поежилась.
– Мудро сказано, только страшно.
– Не люблю лес, – сказал он с отвращением. – Схватка в чистом поле – вот что нужно любому воину! Когда видишь, откуда бегут враги и сколько их!
– Да? – спросила она. – Как-то глуповато. За деревьями можно хотя бы укрыться. От тех же стрел. Хотя ладно, мужчинам насчет безобразных драк виднее.
Он посмотрел исподлобья.
– Почему безобразных?
– А драки все безобразные, – пояснила она. – Красивыми могут быть только пение, танцы… Ты как насчет пения?
– Как и насчет танцев, – ответил он раздраженно. – Почему мне снова хочется тебя прибить?
– Потому, – сказала она, – что неравнодушен ко мне. Еще немного, и танцевать начнешь. Я слышала, даже олени танцуют. И журавли. А ты чем хуже оленя?
– Олени танцуют перед оленихами, – напомнил он. – И хотя ты на олениху похожа, но я не олень.
Она фыркнула негодующе, слишком он серьезный, а когда страшно, нужно как-то бодриться, говорить громко и бесстрашно.
– Как чудовища здесь живут? Здесь грустно.
– Не все обязаны жить, – ответил он мрачно, – как люди. Для птиц воздух как для нас земля. Есть такие, говорят, что никогда не опускаются на эту твердь.
Он умолк, всматриваясь в быстро приближающуюся группку мужчин на дороге. Завидев всадника, они торопливо сошли на обочину. Мелизенда завозилась в его руках встревоженно, рядом с дорогой вкопан массивный каменный столб в два человеческих роста, снизу до половины покрыт темно-зеленым мхом, но от середины и выше словно отполирован, холодно блещет на солнце гладкими краями.
Ютланд различил вырезанное в камне злое лицо получеловека-полузверя, крикнул с высоты седла:
– Что случилось?
Один из мужчин ответил нехотя:
– Раньше этого столба здесь не было… Это запрет.
– Что он запрещает? – спросил Ютланд.
– Идти дальше, – ответил мужик пугливым голосом. – Видишь, дальше даже тропа обрывается. А раньше здесь была дорога, я еще помню.
Мелизенда спросила звонким голосом:
– А чьи это владения сейчас?
Ей ответили менее охотно, всего лишь девчонка, но одета богато, явно из благородных, но все же ответили:
– Уже не наши…
– Говорят, какого-то дива…
– Новый какой-то пришел!
Ютланд хотел спросить, зачем диву такие обширные владения, но мужчины должны больше действовать, чем говорить, он соскочил на землю и, ухватив столб, покачал из стороны в сторону, чувствуя, как в тело вливается злая сила.
Мужики охнули и отступили, когда он напрягся и, присев, начал вытаскивать каменное основание из земли.
Комья прилипли и не желали расставаться, он дважды перехватывал и поднимал все выше. Камень оказался всажен в землю почти на столько же, на сколько торчит над поверхностью, ему приходилось переступать то вправо, то влево, так как ноги погружались в твердую как камень землю, словно в тесто.
За спиной слышал испуганное перешептывание, но, сцепив челюсти, поднимал и поднимал, а когда основание наконец показалось из ямы, задержал дыхание и, собрав силы, швырнул камень в сторону.
Чудовищный столб унесло на два десятка шагов, там грохнулся так, что земля вздрогнула, а под ногами раздался недовольный гул.
– Отныне, – сказал Ютланд, он все еще тяжело дышал и чувствовал в теле слабость, – и эти земли принадлежат человеку.
Один только отыскал далеко убежавший и спрятавшийся голос:
– Но… господин! А что скажет див?
Ютланд ответил мрачно:
– Отправляйте ко мне.
– Но это же див!
Ютланд сдвинул плечами.
– А я человек… наверное. А мир и все земли принадлежат человеку.
Он поднялся в седло, Алац сразу же перешел в галоп, стараясь догнать скачущего впереди из стороны в сторону хорта.
Мелизенда проворковала довольно:
– Как хорошо приютландиться… Часто говорю, что тебе повезло, у тебя есть я, но на самом деле это мне повезло.
– Да какое я везение, – буркнул он. – Я горе, а не везение.
– Ты герой, – сообщила она.
– Я не герой, – ответил он. – Сама знаешь.
– Почему нет?
– Герой, – пояснил он, – это человек, который дерется за свой народ. А я только за себя.
– Ты уже герой, – возразила она. – Ты сколько человек спас, а при мне даже войну закончил миром, хотя это было просто по дороге, мог бы проехать просто мимо.
– По дороге, – заметил он, – не считается. Иначе слишком было бы много героев.
Он умолк, глядя, как по косогору в их сторону спешит человек в разорванной одежде и с кровавой царапиной на щеке, по одежде больше дровосек, чем крестьянин.
– Помогите! – прокричал он еще издали. – Помогите, мы погибаем!
Ютланд придержал Алаца и спросил с подозрением:
– Что стряслось?
– В нашу землю, – прокричал дровосек, – с гор спустились огромные страшные люди, что и не люди, а дивы! Они в чешуе, как ящерицы! Разоряют наши дома, убивают людей, а женщин похищают!..
Ютланд сказал резко:
– Соберитесь вместе и перебейте.
