В старых горах, как в старых деревьях, появляются дупла, разрастаются, ширятся, разница только в том, что дерево с медленно расширяющимся дуплом может простоять еще сотню лет, а в горе пещеры растут, соединяются одна с другой, но сама гора сотни миллионов лет выглядит все той же, какой ее видели прародители племени, что привели свой народ сюда в тьме ушедших веков.
Вскоре исполинская пещера распахнулась в такой красоте, что за его спиной Мелизенда взвизгнула от восторга, а Ютланд покосился на нее с одобрением. Эта красивая дурочка, оказывается, смогла увидеть дивное изящество в свисающих со свода исполинских и таких сверкающих в свете факела сосульках, а еще в тех, что поднимаются им навстречу с пола, там такие же острые зубы, блистающие, словно целиком из ограненных алмазов, называемых бриллиантами.
Стены иногда отсвечивают красным, зеленым, даже синим, Мелизенда сперва полагала, что это игра света, потом с потрясением поняла, что в тех местах сам камень такого цвета, возможно, самоцветы.
Странно, что отсюда их еще не повыковыривали целиком и полностью…
Под подошвой ее сапожка что-то знакомо хрустнуло. Она опустила факел ниже и едва удержалась от визга. У ее ног рассыпался на куски человеческий череп, уже наполовину истлевший.
Ютланд с интересом взглянул на ее посеревшее лицо.
– Ты чего?.. Вон там еще два, посвежее. Попинай, получи удовольствие.
– Я взрослая, – ответила она с достоинством. – Это тебе пинать бы, бить и обижать.
Он хмыкнул.
– Скажи еще, мудрая.
– А что? Женщины от рождения мудрые. Потому мы любим цветные камешки и красивых кукол. Зато ты сильный!
Он отмахнулся.
– Ты это уже говорила.
Она широко распахнула прекрасные глаза.
– И что?.. Ты мне можешь сто тысяч раз в день говорить, что я самая красивая, а я ни за что не стану тебя останавливать. Да хоть миллион раз!
– Не дождешься, – буркнул он. – Дурочка.
– Еще какая, – согласилась она охотно. – Здорово, да?.. Всем мужчинам нравятся дурочки. Особенно если еще и красивые!
Он покосился на нее с хмурым видом.
– Чего прикидываешься? Ты не дурочка.
– Это я уживаюсь, – объяснила она. – Приспосабливаюсь под твои примитивные и грубые запросы. Умных мужчины не любят и боятся, а с дурочками чувствуют себя легко и свободно.
Он подумал, вздохнул.
– Знаешь… не надо.
– Не надо чего?
– Приспосабливаться, – объяснил он. – Будь такой, какая есть. Не люблю притворства.
Она посмотрела ему в глаза и сказала торжественно:
– Хорошо, обещаю!
Он кивнул, удовлетворенный, а она подумала, глядя честно и прямо, щас тебе перестану, ага, жди. Сразу прибьешь. Не-е-ет, счастливая семейная жизнь, как говорила мама, если женщина приспосабливается так умело, что мужчина ничего не замечает, а для нее такое приспосабливание не в тягость, а в радостное ощущение победы и того, что сама обоим создает уютный мир, где оба счастливы.
Глава 8
Ютланд остановился, медленно вскинул руку к плечу и коснулся кончиками пальцев рукояти меча.
– Тихо.
Она застыла, испуганная уже этим жестом, Ютланд впервые протянул руку к таинственному мечу. Лицо так же впервые стало торжественным и непривычно строгим. Не мрачным и угрюмым, каким бывает чаще всего, а просто строгим.
Далеко впереди в темноте раздался тяжелый скрип, словно по каменному полу протащили скалу, затем тяжелый грохот.
Ютланд прислушивался некоторое время, но больше нигде ничего не скрипнуло, не стукнуло, только мертвая и гнетущая тишина.
– Пойдем, – велел он, – не нравится мне такое…
– А что было?
Он промолчал, а через несколько минут она и сама увидела сужающийся подземный ход, наглухо перекрытый с той стороны исполинским камнем.
Она охнула, а Ютланд буркнул:
– Что завалено, то может быть отвалено.
– То был… кто?
– Судя по запаху, – ответил он без особой уверенности, – горный див. Хотя не знаю, чего он в подземельях… Ты что, не слышала аромата?
– Я же не хорт, – напомнила она с достоинством. – Принцессы не вынюхивают!
Он навалился плечом, глыба не сдвинулась. Нажал сильнее, Мелизенда видела, как напряглись его мышцы, а лицо налилось кровью, но исполинский камень остался на месте.
Мелизенда сказала с горячим сочувствием:
– Это потому, что камень непростой!.. Был бы песчаник или даже гранит, ты бы легко…
Ютланд пробормотал пристыженно:
– А это что?
– Железный камень, – пояснила она. – Они самые тяжелые, сам видишь. Это не ты слабый, это камень неподьемный!.. Подожди, что-нибудь придумаю…
Она огляделась, взгляд упал на лежащие совсем близко бревна и жерди.
– Бери вот это, – велела она. – Нет, которое подлиннее!.. Используем как вагу… Не знаешь, что такое вага?.. Ну, рычаг, им подважим камень с нашей стороны, это получится!
Он с неохотой принес бревно, Мелизенда указала пальчиком на щель у основания камня, куда можно вставить конец бревна, а когда Ютланд все послушно проделал, она подпрыгнула и повисла на свободном конце.
– Помоги!
Ютланд попытался ухватить ее и поддержать, она помотала головой. Догадавшись наконец, чего добивается эта красивая дурочка, он тоже ухватился за конец бревна и повис всем телом.
Камень чуть дрогнул, заскрипел, но остался на месте. Ютланд еще не понял, а Мелизенда расцепила руки, соскочила, он видел, как отыскала камешек поменьше, подложила под бревно и крикнула:
– Давай!
Он подпрыгнул, навалился рывком всем весом. Камень дрогнул и заскрипел сильнее.
– Упрись в стену, – велела она. – Постарайся не вниз, а как бы поднять…
Он уперся, глыба заскрипела надсаднее, качнулась и отвалилась в сторону, а там застыла снова, массивная и грозная.
Из щели блеснул свет, еще не солнечный, но явно там дальше выход из туннеля.
– Ты умная, – выдохнул он с усилием.
– Да, – согласилась она с достоинством, – но сейчас просто грамотная и весьма усердная в учебе. Не знал? Пойдем.
– Держись сзади, – рыкнул он, потому что Мелизенда, воспрянувши духом, попыталась было идти впереди. – Сзади, женщина!
Мрачный туннель привел не к выходу, как он полагал, а к массивной двери, из-под которой в широкую щель идет свет. Ютланд с подозрением осматривался по сторонам, дверь для дива маловата, не пролезет, но куда же делся…
