Хорт время от времени настораживался, смотрел в кусты, потом оглядывался на Ютланда.
Мелизенда наконец заметила, поинтересовалась:
– Чего это он?
– За нами следят, – ответил Ютланд равнодушно. – То ли свои, то ли лазутчики Гайворона.
– Только и всего?
– Нет, идут следом. А с боков тоже, но эти все ближе и ближе.
Она зябко передернула плечами.
– Так спокойно об этом говоришь! Ты не человек, а лягушка какая-то мокрая и зеленая.
– Зато не скользкая, – ответил он.
– По колючкам не поскользишь, – согласилась она.
– Я что, весь такой шипастый?
– Не весь, – призналась она, теплое чувство разлилось в груди, едва вспомнила, как сладко мчаться на коне в его руках, какое наслаждение спать, положив голову ему на грудь и забросив на него ногу. – И не всегда…
– Эй, хорт!.. – сказал он. – Хватит жаб давить! Держись близко, будешь охранять вот это… это существо. Никому не давай приблизиться. Вообще охраняй, понял?
Хорт посмотрел ему в глаза жутким взглядом. Мелизенда зябко передернула плечиками, стараясь сделать это незаметно, а если незаметно не получается, то как-то замаскировать.
Но проехали через лес без помех, с опушки увидели город во всей красе, а в его центре на возвышении прекрасный дворец из десятка зданий с садами, аллеями и даже небольшим озером, через которое переброшен кокетливый мостик с высокой горбатой спинкой.
– Подождем… войска? – спросила Мелизенда с заминкой.
Ютланду показалось, что хотела сказать «нашего войска» или «войска князя», но то и другое неточно, а она теперь будет стараться говорить осторожно и так, чтобы нельзя было придраться или истолковать ее слова иначе.
Он покачал головой.
– Я в этом Вантите только и делаю, что жду. Едем!
– Но…
Алац все понял, начал набирать скорость. Мелизенда сжалась в комок, черный страшный жеребец вроде бы стал еще крупнее, а удары его копыт сотрясают землю.
Ютланд крепче обхватил это хрупкое тельце, в котором живет такая отважная душа, наклонился, укрывая ее собой от всего на свете. Алац разогрелся, как накаленная в подземном жаре скала, грохот от копыт все мощнее, а вмятины остаются глубже и шире.
В двух прыжках от ворот Алац дико заржал, Ютланд напрягся, сам превращаясь в камень, вместе ударились в толстые деревянные створки.
В лицо ударили щепки и обломки дерева. Он на миг закрыл глаза, но разбитые ворота, разлетевшись в щепки, остались позади, а под ним вспикнула полузадушенная Мелизенда.
Алац лишь чуть сбавил бег, зато хорт унесся далеко вперед, держа нос по ветру и распугивая в городе народ.
– За ним, – прохрипел Ютланд. – Не отставай…
С грохотом пронеслись посреди улицы, люди отпрыгивают в стороны, по дороге попалась подвода, перегородив путь, Алац прыгнул и, пролетев в прыжке расстояние, равное броску копья, ударился всеми четырьмя копытами далеко на том конце улицы.
Ютланд услышал испуганно-восторженный крик. Толстая плита, которой вымощена дорога к дворцу, раскололась под копытами Алаца и вмялась в землю, а они втроем уже выметнулись на площадь, где во всем блеске и величии высится дворец правителя Вантита.
– Ютланд!
Не обращая внимания на ее пищащий воплик, он пренебрег парадными воротами далеко справа, Алац с готовностью понесся прямо на высокую стену.
Мелизенда охнула, а Ютланд, ощущая, как красная пелена начинает застилать глаза, наклонился, чувствуя, как моментально звереет от такого внезапного препятствия, которого никак не должно было быть.
Алац ударился с разбега, камни брусчатки разлетелись во все стороны, как испуганные воробьи, тяжело рушились на землю и откатывались в стороны.
Ютланд прокричал:
– Не такие и толстые стены в этом, как его, Вантите!
Мелизенда, стараясь не показывать страха, пропищала трепещущим от ужаса голоском:
– Ой, какая у тебя лошадка!.. Да и ты… сильный.
– Хватает и тех, – буркнул он, – кто еще сильнее.
– Не поверю, – сказала она горячо. – Ты самый сильный и грубый на свете!
– А ты самая хитрая?
– Я умненькая, – возразила она. – И приспосабливающаяся. Женщины должны приспосабливаться! Я же к тебе приспособилась?
– Чё, – спросил он с недоверием, – правда?
– А ты не чувствуешь? Мы почти одно целое!
Он отшатнулся.
– Не пугай, заикой стану.
Алац с неохотой остановился перед ступеньками в главное здание дворца. Ютланд покинул седло, но Мелизенду снимать не стал, а хорт сел возле стремени и дал понять Мелизенде, что откусит ей ногу, если попробует слезть.
Ютланд взбежал по ступенькам к главной двери. Двое гвардейцев с бледными лицами видели, как он подобно урагану ворвался в сад, но все же скрестили перед ним копья.
– Великий тцар Гайворон никого не принимает!
Ютланд небрежным ударом сдвинул копья в сторону.
– Для меня исключение.
Один страж вскрикнул, его напарник заорал диким голосом, поднимая тревогу, и сам ринулся на чужака с выставленным перед собой копьем.
– Никаких…
Ютланд смел его небрежным взмахом, дверь с грохотом рухнула под его толчком, он вошел в холл быстрыми шагами.
Несколько человек в богатых одеждах бросились под защиту стен. Ютланд прошел через зал, однако на той стороне дорогу загородил массивный мужчина с неприятным выражением лица и нехорошим взглядом.
– Вижу, – проговорил он гулким голосом, – ты герой. Я видел, как вошел по-артански…
– Тогда отступи, – посоветовал Ютланд. – Я и есть артанин.
– А я маг Огнебой, – сообщил тот, – меня уговорил явиться старый приятель Чернокрыл. Так что склонись, я пощажу…
– Дурак, – ответил Ютланд.
Кулак Огнебоя метнулся вперед с такой скоростью, что не ожидавший удара Ютланд содрогнулся, словно молодое деревцо под лезвием огромного топора.
Его отшвырнуло через весь зал, упал на спину у самой стены, поспешно воздел себя на ноги, перед глазами все плывет, а огромное лицо Огнебоя возникло прямо перед ним так быстро, словно тот и стоял перед ним все время.
– Да кто ты такой, щенок?
Второй удар едва не расплескал Ютланда по стене, дыхание вырвалось со всхлипом, он успел увидеть, как глаза Огнебоя стали красными, словно горящие уголья, нос расплющился, зато обе челюсти выдвинулись вперед, превращая лицо в морду чудовищного зверя.
Скулу больно ожгло, массивная плита сзади моментально разлетелась в мелкий щебень.
