Я не из их числа.
В отличие от Лукаса. Думаю, он хочет поставить точку на их отношениях. Он сказал, мое присутствие будет неуместно.
Поэтому я читаю о свадьбе в Интернете. Это большое событие в высшем обществе Германии, и я могу понять основной смысл написанного благодаря урокам немецкого, которые продолжаю посещать, хотя я давно окончила университет. Мне совсем чуть-чуть не хватило до высшего балла. Лукас считает, дело в том, что я слишком много времени проводила на реке, но я вполне довольна результатом. Он, разумеется, окончил с высшим баллом.
Теперь я работаю в городе, в начальной школе, пройдя годовые курсы профподготовки для выпускников. Теперь я квалифицированный специалист и наслаждаюсь полученным в мое распоряжение классом шести– и семилеток. Да, прошло всего две недели, но пока все идет нормально.
Звонит телефон. Сейчас воскресенье, девять часов утра, и я сижу на кровати, обложившись подушками. Мы по-прежнему живем в нашем маленьком домике на Кондьюит-Хэд-Роад. Я уже чувствую себя здесь как дома. Протягиваю руку к прикроватному столику и беру трубку.
– Алло?
– Это я.
Лукас.
– Привет! – откладываю ноутбук в сторону и сажусь поровнее. – Как все прошло?
Он еще в Германии. Свадьба была вчера, но вечером он мне не звонил.
– Все хорошо.
– Значит, она смогла жить дальше? – спрашиваю я с нервным смешком.
– Я никогда в этом и не сомневался.
Рада, что он так уверен. Вчера я была как на иголках, переживая, что родители смогут уговорить Лукаса вмешаться в церемонию в последнюю минуту. Может, теперь мы наконец сможем жить своей жизнью – после ее помолвки я постоянно чувствовала легкую неопределенность. Разве это была не самая долгая помолвка за всю историю? Догадываюсь, что нет. Но у меня было именно такое ощущение. А теперь, когда все кончено, я с удивлением обнаружила, что облегчения не испытываю. Честно говоря, я по-прежнему в оцепенении.
– Я возвращаюсь во вторник, – тихо говорит Лукас.
– Правда? – Он должен был прилететь только в субботу. – Почему?
– Не вижу смысла здесь оставаться.
– Ты в порядке? – с сомнением спрашиваю я.
Он вздыхает:
– Да. Поговорим, когда вернусь.
Мне становится не по себе, о чем я ему и сообщаю.
– Все в порядке, – заверяет он. – Не о чем волноваться. Я просто очень устал.
Мне бы хотелось обвинить во всем долгие часы, проведенные им на работе, но я чувствую, что усталость – эмоциональная. У него был такой же голос, когда он вернулся из Германии в начале года, после Рождества. Он был морально истощен. Подозреваю, родители давили на него, чтобы он восстановил отношения с Розалиндой. Когда я спросила об этом, он не стал отрицать. Я по-прежнему незнакома с его отцом и остальными членами семьи. Его мама больше не приезжала в Англию, и меня не приглашали в Германию. Я должна чувствовать себя обиженной – и я обижена, – но вообще-то у меня нет ни малейшего желания туда ехать, если учесть, какой мне там могут оказать прием. Они меня не одобряют, и, возможно, не одобрят никогда. Может, теперь, когда Розалинда ушла со сцены, Лукасу дадут передышку. Несколько месяцев назад они пытались убедить его вернуться жить и работать в Германию. Отец договорился насчет собеседования на физическом факультете Мюнхенского университета, Лукас наотрез отказался. Никогда не видела его таким злым. Обычно он очень сдержанный, но в тот раз просто не смог сдержаться. До сих пор помню звук его постоянно звонящего телефона и как он отказывался поднимать трубку. Он очень злился, что они пытались управлять его жизнью и не принимали его выбора.
Этим летом он даже не ездил в Германию. Только полетел на свадьбу, чтобы показать Розалинде – и всем остальным, – что он за нее счастлив. Что он ни о чем не сожалеет и не переживает. Как я уже сказала, возможно, теперь мы сможем спокойно жить дальше.
После разговора с Лукасом я звоню Джесси.
– Есть планы на завтрашний вечер? – с надеждой спрашиваю я.
– Дважды за неделю? – восклицает он. – Я еще никогда не был так популярен.
– Нет, – смущено говорю я. – Просто Лукас возвращается во вторник…
Мы собирались пойти в кино в пятницу вечером, но Лукас прилетает раньше…
– А, – сухо говорит он, – да-да, хорошо. Можем пойти завтра вечером.
– Во сколько ты сможешь? В семь? Можем сначала зайти перекусить в «Вагамама»?
– Отличная идея. Буду ждать тебя внизу.
Когда я приезжаю, он уже там. Посматривает на часы.
– Всего на пять минут, – ворчу я.
– Умираю от голода, – жалуется он, заходя внутрь и поднимаясь по ступенькам. В очереди перед нами шесть человек.
– Как работа? – спрашивает он.
– О боже, как раз хотела тебе рассказать!
– Что?
– Помнишь мальчика с чайной?
Сперва он теряется, но потом вспоминает:
– А! С лодки?
– Да!
Я имею в виду мальчика, который называл вагины «чайнами» и настолько отвлек мое внимание, что я ударилась головой о мост.
Он смеется:
– Как я мог забыть? И что с ним?
– Он в моем классе!
– Быть не может!
– Ага. Тот еще персонаж. Сама не знаю, как его узнала, но сегодня утром до меня дошло.
– Забавно. Значит, тебе нравится?
– Определенно.
– Не скучаешь по лодкам? – искоса смотрит он.
– Конечно скучаю.
Действительно, теперь странно ходить вдоль реки. Во время последней экскурсии я едва сдерживала слезы. Джесси пытался убедить меня, что я смогу работать во время школьных каникул, но теперь, став квалифицированным учителем, в глубине души я чувствую, что эта часть моей жизни подошла к концу.
– Я очень по всем скучаю, – добавляю я.
– Теперь, когда вы все ушли, все стало совсем не то. – Я догадываюсь, что он имеет в виду других студентов, например, Криса и Майка, которые закончили учебу в июле.
– Даже не верится, что никто из вас не вернется осенью.
– У вас появится куча новичков, которых можно мучить, – пытаюсь утешить я.
– Не-а. Уже не то.
Несколько человек перед нами направляются к столикам. Очередь продвигается вперед.
– Ты какой-то расстроенный. – Я пристально на него смотрю. Он отводит глаза.
– Есть немного.
– Что-то не так с Эмили?
– Нет-нет, все прекрасно. Жаль только, мы так редко видимся. Мы подумываем об общей квартире.
– Правда? Здорово!
