— Вот я бы просто вытер стол без комментариев, — резонно заметил я. — Стоит ли такая мелочь, как чаинка на столе, замечания? Ведь только что, минуту назад, у меня было прекрасное настроение!
— Если бы ты вытер за собой, я бы не сделала замечания.
— Я вообще-то и полы мою, и пылесосю квартиру! И не бурчу: напылила тут. Я что — уборщик — за тобой пыль убирать? Я просто убираю. С радостью. Потому что это наш дом!
Слово за слово, костер распри разгорался на наших глазах. Мы с каким-то необъяснимым упорством подбрасывали в этот костер сухие палки упреков и нелепых доводов своей псевдоправоты. В конце концов я в сердцах оделся и отправился сначала в бар, потом, уже бухой, в бордель, куда я имел обыкновение время от времени заглядывать, в минуты отчаяния и сексуальной абстиненции.
Возвращаясь домой, я поймал себя на мысли, что меня беспокоит вопиющий факт, что проституция в России набирает обороты. Неутомимые труженицы чресел, лон и лядвей из российской глубинки заполоняют юридическое пространство страны. Время от времени по телевидению демонстрируются героические репортажи о разгроме милицией очередного притончика или разгона уличной торгово-закупочной точки разврата. А на следующий день девчата вновь и вновь выходят на трудовую вахту. Это явление по-настоящему взволновало меня, неуемного борца за нравственность, пребывающего в перманентной тревоге за Россию в целом. Неужели с этим нельзя покончить? Но попробовать надо, решил я.
Редактор Сунгоркин стремительно шел по коридору прямо мне навстречу. На ловца и зверь бежит. Я расплылся в улыбке, располагающей к неторопливой, душевной беседе. Он на бегу пожал мне протянутую руку, словно бегун эстафетную палочку.
— Я тороплюсь. Иду обедать. Давай, что там у тебя.
Я семенил за ним, на ходу излагая не то идею, не то — просьбу, не то — мольбу…
— Я бы хотел организовать бордель…
— Интересно. Увлекательное дело. Где? — одобрил Сунгоркин, не сбавляя скорости. — Надеюсь, не в редакции?
— В Иваново.
— Хороший выбор. Там много девушек…
Он вихрем ворвался в трапезную «Комсомолки», пронесся кометой с семенящим за ним хвостом, мимо вкушавших пищу сотрудников и, скрывшись за дверью ВИП-зала, сел за стол, предусмотрительно уставленный для него чудесными яствами: супом, макаронами, свиной отбивной и компотом.
— Естественно, для этого потребуются средства. Бордель без средств не создашь… — продолжал я, стоя рядом со столом. Сунгоркин уже торопливо хлебал ложкой щи, солянку, уху, борщ или суп из черепахи, я, по рассеянности, не определил.
— Где ты такие кеды достал? — спросил он, на секунду прерывая стремительный прием вареных пищевых продуктов, с удивлением и с завистью чеботаря изучая мою незамысловатую обувь. — Я думал, что их уже не выпускают. У меня такие в восьмом классе были.
— Это Ральф Лаурен, — ответил я. — Ну, так, Владимир Николаевич, как же с борделем?
— Нормально. Создавай! Ты только с юристами нашими проконсультируйся, чтобы тебя не посадили, и если это в рамках закона, то — вперед! Я так понял, что ты только легко обозначишь свою деятельность сутенера. Иначе дело уголовное. Вовлечение… Будь осторожен.
— А средства на организацию борделя?
— Пиши записку. Но будь рачителен. И не забудь видеосюжет сделать для Интернета.
Я написал записку: «Главному редактору. Прошу выделить мне средства в такой-то сумме для организации борделя в городе Иваново (городе невест). Средства необходимы для оплаты апартаментов, скромного питания, для рекламы и объявлений о приеме на работу в бордель и на представительские расходы».
В переводе на наш, человеческий язык это означало: «на бухло и на блядей». Нормальный человек, наш читатель, прочитав такую служебную записку, немало бы удивился широте диапазона деятельности «Комсомолки».
2
Мы поехали на задание с фотокором Олегом. Он совсем недавно пришел в «Комсомолку» из региональной редакции «КП». Был он счастливо женат, добр, чист и полон честолюбивых планов. Он буквально рвался в бой.
Город Иваново с виду строг, суров, но чист. На лицах прохожих нет следов разнузданного порока. Огромный угрожающий монумент легендарного наркома Михаила Фрунзе возвышается над кустистым центральным парком. Глаза его, как у Зевса, мечут молнии, а ручища революционера тянется к маузеру, словно желая покарать врагов нравственности.
Сняли мы с Олегом по объявлению аккуратную двухкомнатную квартиру неподалеку от площади Ленина за 2 тысячи в сутки. Хозяин апартаментов, худенький паренек двадцати лет, даже не спросил документов, торопливо спрятал гонорар и исчез из нашей жизни, совершенно не тревожась за судьбу мебели, ковров, кухонного серебра и телевизора (два). Видимо, мы создавали впечатление слишком честных и справедливых людей.
Я дал объявление в ивановские газеты о том, что московская фирма «Этуаль» (слово мне это понравилось, такое эротичное) приглашает стройных девушек на VIP-работу в сфере досуга в Москве» и стал ждать сонма звонков.
3
В субботу с утра и до обеда телефон разрывало.
Некоторые девчата, узнав, что ВИП-работа связана с оказанием сексуальных услуг, возмущались и разочаровывались в идеалах добра и справедливости. Другие же — наоборот: живо интересовались деталями, местом будущего проживания, социальным пакетом, предстоящими доходами. Я составил список желающих прийти на кастинг и назначал время из расчета, чтобы на каждую девушку приходился хотя бы час. Я решил, что собеседование буду проводить на кухне, а тест-драйв в спальне.
Поэтому мы с Олегом установили потайную видеокамеру на кухне, завалив ее кухонными полотенцами. Договорились, что пока я буду встречать кандидатку в коридоре, Олег включит камеру и уйдет в комнату. А когда я уведу ее в спальню, он выключит камеру.
К вечеру наша квартира превратилась в веселый такой избирательный политический штаб с налетом легкой эротики. К нам в квартиру стали поступать девчата, чающие заработать немного валюты своими чреслами с представителями власти. Были они разные по цвету, размеру и темпераменту. Хряпнув стакан «Мартини» и закурив предложенную сигарету, они пускались в откровения, не торопились покидать наш очаровательный сераль, ломая нам график работы. Правда, фотографироваться на портфолио большинство почему-то отказывались, ссылаясь на секретный характер своей работы. После собеседования, некоторые претендентки, представляющие для меня известный интерес, уходили в душ, а потом, ко мне, в опочивальню.
«До чего же прекрасно работать в “Комсомолке”», — думал я, провожая очередную претендентку.
4
Наши соискательницы сексуального труда были разные по форме, но одинаковые по содержанию. Почти все они были из глубинки (ивановских не было вообще. Они все трудились в Москве), из неполных и неблагополучных семей. Все уже вкусили в разной мере радости сексуального найма (рабством его язык не поворачивается назвать. Никто их насильно там не держит.) Работой довольны, а зарплатой не очень. Причиной, толкнувшей их к регулярным занятиям проституцией, называют, как правило, недостаток денег. Заметьте, не их отсутствие, а всего лишь — недостаток. А кому их достает? Абрамовичу? У него, мы убеждены, их тоже недостаток, но он же нашел себе более целомудренное занятие. К переезду в Москву девушки относятся с настороженностью. Уж больно пугает Белокаменная криминальными сводками.
