Хозяин дает добро
Бордели в Испании называются лукаво и целомудренно клубами. В каждом клубе есть приват-кабинеты, где ты можешь предаться пороку с полюбившейся красоткой.
Славик, высокий, спортивный парень тридцати лет (не курит не пьет), хозяин веселого заведения, узнав, что я собираюсь писать книгу о борделях, охотно согласился поговорить со мной. Речь его безупречно грамотна. Хотя физиономист Чезаре Ломброзо наверняка сразу заподозрил бы его в двойном убийстве старушек-процентщиц, жестоком изнасиловании несовершеннолетней, краже картин из Эрмитажа, в отмывании денег, и укрытии налогов.
— Миф о несчастной судьбе бедных провинциальных девочек за рубежом сильно приукрашен. Посмотри на них! — он кивнул в сторону своих сытых подопечных, сидящих в разных позах в дальнем углу в ожидании своего мимолетного счастья. Девочки, в самом деле, беспечно щебетали и смеялись. Хотя актер-комик на сцене тоже не будет хмуриться.
— Но ведь их доставляют сюда обманом! Многие думают, что едут работать на консумации или танцевать стриптиз!
— Не смешите меня! Да сейчас каждый нормальный человек знает, что просто за консумацию тебя никто держать тут не будет. Все знают, куда едут! Они, поверь мне, не дуры! Зато каждая девушка, приехавшая сюда, тащит за собой еще как минимум две подружки, желающие работать в нормальных, цивилизованных условиях, 50 на 50.
— А русские бандиты крышуют тебя?
Славик смеется загадочно. В зал заходят два пожилых импозантных испанца, приветливо кивают Славику. Завсегдатаи.
— Русской мафии тут нет вообще. Это испанцы специально нагнетают в своих газетах, им так выгодно! Румыны наезжали пару раз, но тут есть кому разрулить ситуацию. Румыны в основном тут и быкуют. Бывают изредка наши на «гастролях» А устойчивых команд нет. Если кто-то из авторитетов и купил здесь землю, дом, яхту, то сидят ниже травы. Зачем им неприятности с законом. «Работают» они в России, а здесь — отдыхают!
— Ну, а если кто-то из девочек захочет завязать с прошлым и уйти.
— Хрен выгонишь! Вот смотри! Света! — орет он сквозь музыку в сверкающее пространство. От группы прелестниц отделяется смуглая девочка со школьными косичками. Подходит, скромно переминаясь с ноги на ногу, словно двоечница, не выучившая теорему Ферма.
— Когда это кончится? — сурово вопрошает Славик.
— Что? — испуганно таращит прекрасные очи Света.
— А то! Пить надо меньше! Собирай вещи, поедешь завтра домой.
— Да что такого я сделала? Я и не пила сегодня! — Света чуть не плачет.
— Ладно, иди работай! — Славик доволен спектаклем. — Видал? Они бесплатно будут трудиться, лишь бы к себе в Мухосранск, в нищету не возвращаться. А насчет того, что к наркоте привыкают и спиваются, так кому суждено, и в России сопьются. А вообще, я буду их менять. Мода на русских прошла. Раньше испанцы на них просто смотреть приходили! А сейчас, видишь, производство стоит. Еле свожу концы с концами. Наелись испанцы русскими. Сейчас у них мода на экзотику, на Восток. Наберу китаянок, а этих по жопе мешалкой! Ладно, ты сиди, сейчас я тебе даму пришлю.
— Да я вроде бы не собирался… — стушевавшись, стал, было, отказываться я.
— За счет заведения, — великодушно бросает Славик, узрев экономическую причину моего смущения.
Просто Мария
Не успел я приземлиться за барную стойку, как, расталкивая подруг, ко мне стремглав ринулась кустодиевская толстушка, шустрая субретка с карими, миндалевидными глазами. Влюбилась, наверное. В красивом прыжке подсела ко мне. И что-то пылко сказала по-испански.
— Расслабься, я русский, — осадил я ее пыл. Сударыня несказанно обрадовалась этому обстоятельству. Мы оказались почти земляками: она — Маша из Тамбова, а я, Саша, проходил воинскую службу в тамошнем летном училище. Я предложил опустить этап адаптации и сразу уединиться для интервью в кабинет. Сидящий рядом со мной зрелый седовласый испанец заговорщицки кивнул мне и с видом знатока поднял в знак одобрения большой палец. Машка пользуется здесь популярностью. Расценки здесь таковы: 20 минут второпях — 50 евро. 30 минут — по-быстрому — 60 евро. Час неторопливых сладких утех с прелюдией — 100 евро. Кабинет — это комнатка без окон, с большим трехместным одром. Душ в углу, без всяческих перегородок. Уринация — тут же, под душем.
— Не брызгайся, мне потом полы вытирать, — предупреждает Машка.
Она аккуратно расстилает одноразовые бумажные простыни. И щебечет, щебечет без умолку.
— Знаешь, как надоели эти испанцы. Ты — первый русский в моей жизни. Честное слово! Они хотят за один заход два раза кончить на халяву. А еще пальцами лезут туда… А под ногтями грязь. Я тогда встаю и ухожу…
— А можно так?
— Ну, штрафуют, конечно, но я не могу так… Или требуют чтобы минет без презерватива. Сейчас вам! Это, конечно, дороже стоит, но я всегда отказываюсь. Хотя девчонки, чтобы больше заработать, соглашаются. Да мне денег хватает. Жилье бесплатное. У нас в июне месяце одна девочка из Златоуста уехала с двумя «крутыми», они 500 евро обещали за ночь. С тех пор ее никто и не видел. Наверное, убили…
Не плачь, девчонка…
У Машки своя захватывающая история любви. Росла без отца, с матерью-алкоголичкой. Еще будучи школьницей, стала любовницей одного криминального авторитета. Думала, на всю жизнь. А он ее однажды своему другу отдал: то ли проиграл, то ли просто был великодушен. Она несколько раз пыталась порвать с ним отношения после такого великодушия, но он всякий раз возвращал ее, неразумную, надавав тумаков. Однажды она собралась и уехала к подруге в Испанию, которая к тому времени уже освоила смежную специальность. Даже мать сейчас не знает, где она.
— Слушай, Сашка, купи меня еще раз! — осеняет вдруг ее, когда нам постучали в дверь.
— Да я как бы в долг тут… — отвечаю я.
Машка срывается. Губы ее дрожат, глаза наполняются слезами.
— Возьми, я тебя прошу…. — Голос ее срывается на крик. — Думаешь, мне с тобой ебаться хочется? Да я уже устала от всего этого, мне просто поговорить. Просто ты как брат… Саш, ну возьми. Там этот гад пришел… Хочешь я завтра с тобой бесплатно буду с семи утра до семи вечера. Сколько хочешь!
Я прикинул: 12 часов — это, пожалуй, слишком мощный бонус. Дальше описывать страшно. Началась истерика: Машка залилась горючими слезами, тихонько завыла, как сука, потерявшая щенка, и с какой-то звериной яростью стала хватать мою одежду, не давая мне одеться. В двери снова нетерпеливо постучали. Кому-то приспичило.
— Успокойся, Машка. Я сейчас схожу в отель за деньгами и вернусь! — пообещал я неуверенно.
— Правда? — радостно воскликнула она, мгновенно прекратив плакать. Вытерла простынею слезы и рассмеялась. — Тогда я буду тебе верность хранить.
Я тоже невольно рассмеялся. Насчет верности это она здорово придумала. Я сбегал за деньгами и подарил ей еще час общения с собой, но веселее нам не стало. Утром она прибежала ко мне в отель, грустная, помятая, одутловатая, уставшая. Спала до обеда. Я принес ей паэлью из ресторана и вина себе. Мы сходили к морю, искупались, полежали на песке пустынного пляжа. Там я неохотно попрал ее среди скал, скорее из этических соображений, чтобы подчеркнуть ее сексуальную притягательность, повысить ее самооценку. И еще впрок, в запас, на всякий случай: а вдруг завтра мне все женщины из принципа станут дружно отказывать.
