– Это все капризы, – авторитетно заявил диэр. – Но, поскольку я все же не так уж сильно люблю шерсть, то настаивать не буду. – И ушел.
Вскоре раздался шум воды. Спустя какое-то время возмутитель моего спокойствия вернулся, весь покрытый капельками воды. Как будто специально не вытерся, чтобы дразнить меня мокрыми дорожками, сбегавшими по смуглой коже.
– Леля, – тихо хохотнул Ладомир, поймав меня на подсматривании, – а подглядывать нехорошо.
– Ты мне муж, – обиделась я, занимая круговую оборону, – а значит, ничего противоправного я не совершаю.
– Ты уж определись, любимая, – растерся он полотенцем и скользнул под белоснежные простыни, – кто я тебе: муж или не муж.
– Ты мой позор, – профырчала я, сворачиваясь поудобнее и стараясь не думать, что бы получилось, если бы… «Если» и «бы» не было, поэтому я поворочалась и задремала.
Проснулась от тихого шороха босых ног по ковру. Приоткрыла глаза и замерла. Как кошка, я прекрасно видела в темноте.
По пушистому ковру в направлении кровати, где дрых Ладомир, скользила тонкая фигурка, закутанная в разноцветные шелка. Тихонько позвякивали многочисленные браслеты с колокольчиками, шуршала прозрачная ткань. Прямо как в романтическом фильме про гаремную любовь. Но здесь был не фильм. Здесь была я! Этого постановщики не учли.
Я легко и практически бесшумно спрыгнула с кушетки и стала подкрадываться, рассчитывая удовлетворить свое любопытство: зачем полуголая женщина посреди ночи пришла к женатому мужчине, если она не его жена? Вопрос на засыпку!
Девушка подошла к кровати поближе, сбросила накидку, оставшись в скудном лифе и прозрачных штанишках. После чего эта нахалка подняла простыню, собираясь воспользоваться беззащитным Ладомиром.
Ага! Счас!
Я тут же привстала на задних лапах, вонзила когти в один из столбиков кровати и слегка почесала свои сабельно-острые коготочки о дерево. Раздался противный скрежет.
– Кто здесь? – в один миг подорвался диэр, садясь на постели.
– Ваша светлость! – шустро бросилась на него девушка, решив взять нахрапом. – Не отвергайте меня! – рванула на себе лиф.
Представляете себе, как я разозлилась? Нет? И замечательно. Целее будете. Что-то щелкнуло, голова стала тяжелее, а на нижнюю губу надавили два штыря. Не имея времени разбираться, что там такое, я вскочила на кровать и нависла над этой парочкой сверху. Надеюсь, при мне они не будут предаваться безобразию? Потому что тогда я устрою еще большее безобразие! И еще неизвестно, кто будет круче!
– Леля? – осторожно позвал Ладомир, спихивая с себя сексуально оголодавшую одалиску. – Что у тебя с зубами?
– А фто у мефя с фими? – удивилась я, оттесняя девушку от князя и залезая на него целиком.
– Их у тебя стало слишком много, – пояснил на удивление спокойный князь, стараясь из-под меня выползти. Но свое я охраняла четко.
– Да? – поразилась я и потерла морду лапой. Упс! Верхние клыки у меня вылезли, как у саблезубого тигра, и сильно мешались. – Фто за шерт! – И попыталась запихнуть эти излишества обратно. Зубы довольно легко убрались в десны.
– М-да, – скептически посмотрел на меня мужчина. – Ко всему прочему еще и это? Ты хоть понимаешь, что с таким оружием нужно обращаться осторожно? Главное, не порань сама себя.
– А я на ней потренируюсь! – охотно пообещала ему такая добрая я.
– Ой! – наконец разглядела меня одалиска и попыталась уползти.
– Нет уж, – быстренько поймала я ее когтем за штанишки. – Ты мне сейчас все расскажешь! Ну, живо говори, зачем ты сюда приперлась?
Я, конечно, прекрасно догадывалась – зачем, но никогда не мешает послушать противоположную сторону. Вдруг дама не за телом пришла, а за делом? Ну, например, спинку почесать или водички попить? Да-да, а трава не зеленая, а небо не голубое, и секс здесь вообще ни при чем. Леля, ты вроде бы умная женщина! Была! До того, как попала в этот мир!
– Дорогая… – Ладомир все же успел воспользоваться тем, что я отвлеклась, и вылез. Сейчас он спокойно надевал халат и зажигал магический светильник. – Она тебя не слышит. Во-первых, потому что ты для нее шипишь и рычишь, а во-вторых, она в обмороке.
– Тогда допроси ее сам! – предложила я, тыкая лапой в обмякшее тело. – Только прикрой! А то ее стриптиз наводит меня на нехорошие мысли!
– Ты любишь женщин? – откровенно поразился диэр, но простыню на девушку накинул. – Вот не замечал за тобой такой склонности.
– Я не люблю женщин, – раздраженно фыркнула я на такую инсинуацию. – И поэтому могу с ними сотворить всяческие нехорошие вещи! И пока ты не придумал чего-то пошлого, сразу поясню: имеется в виду убийство.
– Ну ты меня успокоила, – хмыкнул Ладомир в ответ на мою отповедь, наклоняясь и легонько похлопывая одалиску по щекам. – Асоль, очнись.
Девушка застонала, села, прикрывая грудь простыней, и с обожанием уставилась на князя.
– Ваша светлость!
– Что ты здесь делаешь, Асоль? – спокойно спросил диэр, отходя от нее и стараясь держать в поле зрения и ее, и меня. – Зачем ты сюда пришла?
– Видимо, – пробурчала я, усаживаясь поудобнее, но не теряя бдительности, – здесь где-то завалялись алые паруса. И, скорей всего, именно в твоей постели! Иначе чего она туда так стремится?
– Ой! – Одалиска внезапно обнаружила меня второй раз. – Это животное… Оно дикое?
– Относительно, – успокоил ее Ладомир, скрывая улыбку. – У Лели прекрасные манеры, когда она о них помнит. – Обратился ко мне: – Ты же сможешь держать себя в рамках вежливости к нашей гостье?
– Если эти рамки не подразумевают стенки гроба, то постараюсь, – прошипела я, нервно дергая хвостом. – Но обещать не могу!
– Ваша светлость, – расцвела всем организмом девушка, – слуги шептались, что у вас депрессия из-за исчезновения вашей жены. И я подумала…
– А есть чем? – немедленно полюбопытствовала я, выпуская и втягивая когти.
– Ваша питомица, – опасливо покосилась на меня Асоль, отодвигаясь подальше, – всегда такая шумная? Не смею вам указывать, мой господин, но, может, лучше завести кого-то более тихого?
– Наивная, – язвительно фыркнула я, зевая и показывая набор прекрасных, острых зубов, – тихих завести гораздо сложнее. Они не такие темпераментные.
– Леля! – строго прикрикнул на меня Ладомир. – Ты пугаешь нашу гостью!
– И что? – игриво мурлыкнула я. – Опасаешься, что она тебе простыни испачкает?
– Асоль, – откровенно проигнорировал меня мужчина, возвращаясь к своим баранам… этой овце, – так что ты подумала?
– Ваша светлость, – воззрилась на него, как на божество, возмутительница нашего спокойствия, – прошу меня простить за дерзость, но мне казалось – вам одиноко, и я хотела… – Тут она стыдливо опустила ресницы и замялась.
