Я машинально перебирала ногами и размышляла о превратностях судьбы и куда от них деваться. Не то чтобы мне не нравился Мирослав, хотя красавцем его не назовешь, но, на мой неискушенный вкус, на мачо он явно не тянул, а вот двойное дно у него, похоже, безразмерное. Он, словно балаганный фокусник, постоянно вытаскивал из рукава какие-то сюрпризы. А я в последнее время сюрпризы возненавидела!
– А какую музыку вы любите? – задала я коварный вопрос, проверяя свои умозаключения.
– В какое время суток? – хитро ушел он от ответа.
– В это, – не сдавалась я.
– Прямо сейчас я бы предпочел «Нирвану», – сообщил Мирослав, останавливаясь у двери моего номера. – А вечером неплохо было бы послушать Мендельсона. Есть у него один весьма симпатичный вальсок…
– Все! – возмутилась я, доставая карточку и открывая дверь. – Мне надоели ваши грязные намеки! Оставьте меня в покое! – И удалилась к себе.
– Полчаса тебе хватит? – проорал вслед ни капельки не обескураженный Мирослав. – Я потом зайду!
– Р-р-р! – сердитой тигрицей рыкнула я, подавив в себе порыв выразиться нецензурно. Слишком много чести! И решила отомстить другим путем, то есть попросту проигнорировать.
В связи с этим я собралась на ужин в рекордные сроки! Спустя семнадцать с половиной минут я осторожно выскользнула из номера, рассчитывая затеряться в толпе отдыхающих.
Ага! Сейчас! И два раза!
Когда я, стараясь не шуметь, практически на цыпочках выбралась из здания, то моментально попала в руки Мирославу, спокойно стоявшему у выхода.
Он тоже переоделся. Тенниска и легкие брюки спокойных тонов, не вызывающие раздражения, слегка примирили меня с действительностью.
– Далеко собралась? – мирно полюбопытствовал блондин, окидывая меня цепким взглядом от завязанных в хвост волос до белых плетеных босоножек на среднем каблуке.
– На ужин, – как можно независимей сообщила ему я и попыталась просочиться мимо. Конечно! Легче Карибское море пешком перейти, чем проскочить через этот заслон.
– Проголодалась, наверное, – ласково улыбнулся мужчина, крепко сжимая мой локоть. – Хорошо, что я решил снаружи подождать, а то бы разминулись.
Я злобно пробурчала себе под нос, что никто бы по этому поводу не умер, но услышана не была. Мне подарили широкую улыбку и настойчиво проводили в ресторан вместо буфета, где приступили к широкомасштабному охмурению.
Для начала обслуживающий персонал поиграл на маракасах серенаду. И заодно на моих нервах. Потом на меня напялили громадное сомбреро, в котором я утонула по самые брови (если не гланды!), и торжественно вручили бокал шампанского.
А теперь попробуйте выпить из узкого бокала, если у вас на голове кошмарная шляпа с бескрайними полями!
– Спасибо, – промямлила я, отставляя бокал, в то время как мой спутник наслаждался широтой своей души и делал заказ за себя и за меня.
– Тебе не нравится? – озадачился Мирослав, отпустив официанта и заглядывая мне под сомбреро.
– Как-то всего слишком… много, – пробормотал объект охмурения, раздумывая, как меня угораздило во все это вляпаться. И ведь вроде благоразумная женщина. Была. До эльфов и до Мыра. – Нельзя ли как-то более… хм, попроще?
– Нельзя! – нахмурился блондин, вручая мне букет каких-то ярких цветов, вытащенных из-под стола. Букет оказался в декоративном горшке и рос на кактусе. Этот подарок меня слегка примирил с абсурдностью происходящего. Ага. Поскольку прекрасно подходил для обороны.
Тут к нам подскочила ватага официантов, и они, аккомпанируя себе на гитарах, спели что-то национальное на испанском, похожее на «Бесаме мучо», только еще более заунывное.
– Нравится? – поинтересовался довольный кавалер, щедро награждая каждого мексиканского Карузо зелеными бумажками.
– Даже не знаю, что сказать, – призналась контуженая дама, слегка отойдя от пронзительных, но очень душевных завываний.
– Спасибо, – широко улыбнулся Мирослав.
– Что? – не поняла я, поправляя постоянно сползавшую на лоб шляпу.
– Если не знаешь, что сказать, – наставительно пояснил мужчина, – просто скажи спасибо. Этого будет достаточно.
– Учту, – кивнула я и сильно об этом пожалела, поскольку дурацкая шляпа сползла на нос. Я попыталась ее стащить и чуть не смела с ног метрдотеля, принесшего нам карту вин. Слава богу, Мирослав успел эту карту отобрать. Метрдотеля поймали гораздо дальше.
– Что ты будешь пить? – поинтересовался блондин, утыкаясь в меню.
– Водку, – выдохнула я обреченно. Все же сорок градусов внутри существенно меняют градус восприятия снаружи.
– Дама будет апельсиновый сок, – сделал заказ мой кавалер. – А мне… – И выдал что-то настолько навороченное, что в середине фразы я потерялась навеки.
– Мирослав, – сердито нахмурилась я, – если вы все решаете за меня, то зачем вообще интересоваться моим мнением?
– Чтобы быть вежливым, – призывно улыбнулся мужчина, завладевая моей рукой и поглаживая ладонь. – А что?
– Да я просто так спросила, – пожала я плечами, выдергивая из плена пострадавшую руку, после чего развернула салфетку и положила ее себе на колени. – Для поддержания разговора.
К нам снова подскочила ватага официантов и начала по цепочке передавать заказанные блюда. Когда тарелка докочевала до маленького мексиканца, стоявшего рядом со мной, он напыжился и уныло провозгласил:
– Сеньорита Сокол… – начиная ставить передо мной салат. Дальше моя фамилия застряла у него в горле. Официант совершенно не смутился, выхватил у меня из-под носа блюдо и начал процедуру представления мне салата заново, предварительно заглянув мельком в бумажку: – Сеньорита Соло… – И снова буквенная пробка. Официант протянул руку, и поставленная было на стол тарелка опять поползла обратно.
Да что ж такое! Мое имя не Алиса! Мой пудинг вполне обойдется без официального представления и тесного знакомства.
И я поняла, что если не приму меры, то останусь сегодня голодной.
– Зовите меня Леля! – на корню пресекла я это безобразие, вонзая в салат вилку.
– Вот видишь, – наставительно заметил кавалер, которого почему-то с его салатом персонально не знакомили. – По-простому оно-то лучше. А то «Ольга Александровна»…
– А разве вы не должны за мной ухаживать? – прищурилась я, начиная терять интерес и к еде, и к жизни. Зато моя кровожадность грозила выплеснуться наружу и устроить себе скромный пир на том, что останется от этого самонадеянного мужчины.
– Ну, если ты настаиваешь, – покаянно вздохнул Мирослав. Отложил в сторону вилку, взял бокал с красным вином и начал что-то проникновенно говорить на тягучем языке, не отрывая сосредоточенного взгляда от моего лица.
– Прошу прощения, – перебила я его спустя какое-то время, – но я ничего не понимаю из того, что вы мне говорите.
