Завершив отчет, дрюккель приступил к щелкающему учету времени, а сам для ожидания лег в траву, разместив колени так, чтобы они стали подлокотниками для седока.
– Мне не нравится, что мы отпустили врага, – вздохнул Рыг, покидая спину своего напарника. Он подошел к ближнему дереву и начал строить сферу коммуникации, чтобы убедить инфо-лес в неагрессивности намерений, а заодно подвинуть ближние стволы и создать поляну. – Яхгль объяснила, что к чему. Да, мы отследим точку выхода корабля врага из прыжка. Уже сейчас с высокой вероятностью установили личность зачинщицы. Ее – личность – создали давно, циклов сорок назад, есть все подробности биографии, послужной список, регистрация в информационных средах, статусы по работе и отдыху, служебная переписка. Все, что полагается живому человеку. Только встрой себя на место – и ты в легале. Дорогая услуга. Империя через фиктивные личности внедряет людей. Не только империя, добавлю. Но, – мурвр тяжело вздохнул, – за несколько дней гуманоиды стали всем прочим в универсуме очень, очень подозрительны. Так создаются заделы для больших бед.
– Кому нужны большие беды? – нахмурился Саид.
– Поставщикам военных технологий. Противникам нейтралов, желающим взять под контроль транспортные магистрали. Двинутым ученым, которых ограничивают рамки законов о разумных и одушевленных, мешая брать в проработку потенциально прорывные темы. Я могу мгновенно вообразить список жаждущих нестабильности, очень длинный список. Я пока что не делаю этого и коплю фактуру. Хочу спокойно отработать по теме, сравнить свои мысли с идеями Чаппы. Габариус мудр.
– Я до сих пор не решился задать вопрос, – слова не желали выговариваться. Саид снова был болен от необходимости их выталкивать, ядовитые. – Настоящая Сима… Ее нет в габе. Но есть боль. Энна страдает, даже сохнет. Гав солидарен с цветком. Я упрямо не желаю понимать свое состояние. Самое мягкое определение – мне тревожно.
– Допросим клонов и грисхшей. Ты телепат, тяни руки к их мозгам и снимай в прямом контакте то, что они прячут в шелуху лживых слов. Я устал пробовать совместить показания. Или все вдохновенно лгут, или каждый стал жертвой неоднократного обмана. Грисхши, кстати, уверяют, что их нанял Тьюить. Для портации из габа загадочного и могучего скрытого врага. Еще бы научиться понимать этих шипунов! – Рыг рявкнул от злости. – Они не могут врать, потому что для этого надо усвоить нашу логику. Они вне логики. Из них лишь один говорит внятно. Хорошо, если он знает сотню слов! Сотню… Как его допрашивать? Он не понимает толком ни одного, выговаривая.
– Ух ты…
Саид поперхнулся и вцепился в колено своего дрюккеля. Он, увы, поймал все несказанное Рыгом. Клоны сообщили габралу о портации «объекта». Человека, по всем описаниям неотличимого от ут-габрехта Серафимы.
– Координаты? – голос сорвался.
– Портатор уничтожен. Они помнят срок подкачки энергии. Это все.
– Но если я читаю то, что я читаю, – ужаснулся Саид. – То… нет. Нет, дайте мне оглохнуть. Почему я вынужден всегда читать, без пощады?
– Энна не засох, – вмешалась Яхгль. – Гав чередует серые полосы с рыжими. У тебя есть надежда. Только никто не понимает, в чем она состоит.
Дрюккель из рюкла Ошт монотонно считал щелчки, ни разу не сбившись. Между тем, он оставался синхронен мозгу телепата и неизбежно принимал боль. Он был солдатом, негуманоидом. Он не понимал бури эмоций своего седока. И все же сострадал и отчаивался, ужасался и холодел – продолжая принимать указания от групп, координировать их активность и вести контроль территории на предмет явных и скрытых угроз охраняемым.
Когда компактный тоннель был завершен, когда ошты вскрыли трубу сервисного коридора и добыли оттуда Тьюитя, опутанного трубками и неотделимого от габарита – единственного в Уги, не лишенного своих энергозапасов – только тогда дрюккель тихо скрипнул жвалами и выключился. Чужие, противоречивые эмоции дотла выжгли его сознание.
Фрагмент шифрованного дневника. Запись 278
Я желал подарить человечеству вселенную или хотя бы вывести наш вид в лидеры? Как смешно. Тратил силы, чтобы разобраться в ценностных и стимулах, пока наконец не отважился подвергнуть исследованию себя.
И вот краткая выжимка из работы над ошибками. Меня совершенно не интересуют вариации психологии пост-гуманоидного периода. Именно так, постгуманоидного. Когда люди вошли в бесконечно многообразное сообщество рас, важнейшие понятия исчерпали потенциал. Что такое гуманизм? Намерение распространить человеческое понимание правильного поведения на вселенную. Следовательно, я максимально гуманен. Надо быть человеком и отдавать людям себя без остатка, чтобы иметь право сказать подобное. Я отдаю делу все силы. Я адепт высокого гуманизма.
Зачем мне брать за основу изуродованное сообщество? Куда правильнее создать идеальную модель, а, если сразу она не будет такова, доработать. Именно этим я и намерен заняться. Союзников я набрал, я умею работать с умными, перспективными и по-своему уникальными, я не зря тратил себя на изучение интуитов. У каждого из тех, кто мне ценен, есть слабость. Для каждого я изыщу приманку, которая сделает его работу – призванием.
История девятая. Перед прочтением сжечь
– Так мы сажаем цветы, деточки, – ворковала Тиа. – Совочками, не спешим. Все получится, обязательно получится, у каждого получится. Раз цветочек, два цветочек. Мир, деточки, весь цветной.
Она говорила и говорила. Беззубые челюсти перетирали слова неловко, «ж» выходило шипящим, «ц» чихало, свистящие и звонкие звуки делались надтреснутыми. Тиа, самое беспомощно создание Утиля. Я пришла первый раз на курсы, обязанная туда явиться для соблюдения легенды-прикрытия. Не знаю, случайно или намеренно меня сюда записали, но я хожу без пропусков и труднее всего в моей учебе «взращиванию» – глотать слезы незаметно.
Тиа совсем человек, только глаза у нее крупнее земных и несколько навыкате. Она очень, очень старая. В группе любителей взращивания есть обитатели Утиля, которые еще помнят Тиа, бодро переступающую в ходунках. Сейчас она лежит и иногда пробует сидеть. Как бы ей ни было худо, занятия не отменяются. Она наверняка и умрет, продолжая рассказывать о совочках, цветочках, деточках и прекрасном большом мире.
Интеллект Тиа ниже двадцати. Она создана быть няней, возраст воспитанников в земной аналогии – от грудных младенцев до детей двух-трех лет. Не знаю, что приключилось на их планете особенное, если было дано разрешение на выращивание инкубаторных нянь. Мне в общем пофиг. Куда интереснее найти детишек, которые сажали цветочки совочками, затем выросли, шагнули в большой прекрасный мир и позволили списать няню «по причине износа».
Конечно, там был пункт о дожитии. В договоре. Когда я доберусь до прекрасного мира детишек Тиа, эти уроды будут жевать договор без соли. Без воды и передыху. Потому что они обязаны переварить то, что наворотили. Тиа списали, а на ее место привезли новую няню. Которую тоже списали. И так далее. На нашем Утиле я смогла найти три поколения нянь. Навестила несколько выбранных, вообще их довольно много. Все полноваты – няня должна быть мягкой. Все терзают мою душу взглядом брошенных лабрадоров. Знаете, чем такой пес отличается от брошенного добермана или там ротвейлера? Лабрадор понимает, что его предали, а отомстить не способен. Его научили любить и совсем не объяснили, что порой надо делать и что-то иное. Рвать горло? Не обязательно. Хотя бы отворачиваться и забывать, как звали.
