Ика – глава небольшой группы обитателей закрытой для всех планеты, которую по одним сведениям угнетает и третирует империя, а по другим – та же империя оберегает, как ценнейшее свое сокровище. Ика – единственное создание, способное с полной надежностью и без сложных тестов, мгновенно, выявить носителей шаж-вируса и даже исцелить их порабощенное, затемненное сознание. Ика, которое пока так и не смогло объяснить суть вируса: ведь оно оперирует терминами, незнакомыми универсуму и принадлежит к культуре, новой для большого мира.
Ика имеет светлую, слегка загорелую кожу. Его рост определить сложно: ноги позволяют приседать и вытягиваться, оставаясь глаза в глаза с собеседником, будь то невысокий круш или рослый мурвр. У Ики шоколадные волосы крупными волнами, до плеч. Сами плечи для женщины широковаты, для мужчины – слишком легки. Шея крепкая, но вроде и не «силовая». Лицо с приятными чертами, но сложное для взгляда. Саид себя сто раз ловил на том, что в каждой черточке ищет женственность или мужественность, а находит… безликость. Хотя это неверно и нечестно, Ика обладает своеобразным обаянием и яркой, интересной индивидуальностью. И еще эта седина прядями. Ему идет. Женщина бы удалила… Саид скривился и выбросил из головы мысли, грозящие новым приступом недоумения.
Рыг прыжком вломился в тренировочный зал, чиркнув рогами по дверному косяку. Саид влетел, исполняя кувырок, сразу уходя влево-вниз. Умение мурвров мгновенно менять направление движения известно. Их атака с обоих копыт, мгновенно срубающая лобную долю мозга – тоже.
Ика призраком промчалось и заняло безопасное зрительское место на вершине колонны, увешанной примитивным оружием. Оно сидело, широко расставив знаменитые идянские колени, щурило темные крупные глаза, перебирало гибкими длинными пальцами волосы – и блаженствовало, наблюдая переливы ярких, простых эмоций боя. Честного боя, где нет жажды убить, но есть стремление к победе, игра молодой силы и зрелого опыта.
Ика смотрело, мешая Саиду, принимающему сознанием и эту картинку: поле силы Ики, заполнящее зал – переливчатое, сине-лиловое со всполохами голубого, искрами белизны и золота. Ика наблюдало многие мантии и слои поля Рыга, танцующие вместе с ним – алые, рыжие, ослепительные. Ика с интересом всматривалось в телепата, горящего теми же тонами боя.
Саид пропустил удар копыта в живот, улетел в сумерки полуобморока, отлежался у стены, пробуя перетерпеть боль и извернуться, отползти до того, как на спину рухнет яростно рычащий, почти победивший, мурвр… Подсознание наконец освободилось от следов эмпатии, коварные удары Рыга уже не предварялись волной дурного запаха, да и зрение Ики будто отключилось.
Когда Рыг получил перевес в семь ударов, Саид вскинул руку, запрашивая перерыв.
– Сдаешься, – огорчился мурвр, роняя хлопья пены и встряхиваясь.
– Вызов, от Бмыга, – выдохнул Саид и недовольно отметил: он подустал. – Слушаю!
– Ты вроде живой до одури, как мне и обещано, – тихо, как-то напряженно, поинтересовался Бмыг. – Все так?
– Да… то есть… – дышать и говорить было сложновато. Саид начал злиться на себя, загнанного Рыгом до взмыленности и одышки. – Прости, я не позвонил. Тут такое… я все время в чьих-то больных мозгах аж по уши. Я…
– Сима написала мне, знаю, – более спокойно выговорил Бмыг. – Собственно, я не хотел отвлекать. Просто скажи, как добралась Гюль? Я, наверное, совсем размяк в семейной жизни. Начинаю выдумывать нелепое, стоит ей на шаг выдвинуться из-за моей спины.
– Куда добралась? – холодея и мешком сползая на пол, ужаснулся Саид, хотя точно знал ответ.
– Так, – медленнее выдавил Бмыг. Помолчал и добавил по существу: – Она улетела к вам двадцать семь долей суток назад, стартовала из габа в трех прыжках от Уги, мы там гостили. У нее новый катер – ну, ты знаешь, спортивный, с кучей навигаторских наворотов… я рассчитал прибытие как состоявшееся две доли суток назад и жду ее звонка.
Саид быстро обернулся к Рыгу: он включил разговор на общее прослушивание сразу после тихого «так»…
– Не было даже запроса на причальное место или уведомления о маршруте, – нехотя признал Рыг. – Сима у нас… гры-мм… не могла она послать сообщение.
– Та-ак, – протянул Бмыг, отмечая понимание недосказанного. – Рыг, прими мой запрос на прибытие. Через сутки. Быстрее не получится. Я наслышан о бурлении в мире. Но при чем тут моя беременная жена?
– Она обладает уровнем телепатии, близким к доу? —поинтересовалось Ика. – Она урожденно мы, как и мы?
– В целом да, – вслух предположил Рыг.
– Живучесть?
– Сорок восемь на вчерашний день, беременность у нее приращивает показатель, и так уже третью долю цикла, – пояснил Бмыг. Было слышно, как он что-то пакует, смахивает со звоном и шелестом. – Я отбываю. Ждите. Готовьте внятное объяснение по всему, что у вас в домыслах. Конец связи.
Саид встал, кошачьим движением прянул вверх по колонне, цепляясь за крюки и скобы для оружия. Сел напротив Ики, впервые разрешив себе прямо глянуть в глаза существу, жутковатому своей непостижимостью.
Ика выглядело человеком. Лет тридцати-сорока. Оно пугало и очаровывало своими темными глазами, не имеющими дна и не отпускающими взгляд. Признаки пола едва угадывались под полуприлегающим костюмом пилотского типа. Хорошо проработанные грудные мышцы смотрелись бы так же. Если не искать намеренно… А если искать, то Рыг куда рельефнее.
Захотелось отказаться от зрения, лгущего, мешающего быть беспристрастным. Но ведь есть еще и память! Саид скрипнул зубами. Он прекрасно знал, что родился таким же. Что в первый месяц самоосознания имел в себе двойственность, и когда внешнее донимало особенно сильно, он нырял в эту двойственность, как в раковину, смыкая створки и отрицая весь универсум вне личного «мы». Если бы не Сима, если бы не Гюль… До знакомства с ними безымянное «мы» будущего Саида находило все больше причин не выныривать во внешний мир. Никогда не выныривать.
Но сидящее напротив существо было такой же ракушкой, составленной из двух створок – сторон личности. И оно находило в себе силы не смыкать створки. Оно смотрело в мир, несчастный в своей извечной непарности. Оно было внутренне гармонично и наполнено покоем – и старалось изо всех сил не жалеть тех, кто оторван от второй «створки» единого «мы». Кто неполон от рождения. Кто несчастен во веки вечные… Ика даже смирилось с выбором Саида, отказавшегося от полноты, но Ика находило такое решение в высшей мере гнусным, аморальным, низменным. И все же не отворачивалось.
– Что вы знаете? – выдавил Саид, упрямо открывая глаза и глядя на Ику.
– Те из нас, кто выбирает управление иными, а не собою, – тихо и по-прежнему мягко пояснило Ика, – они бесплодны. Они берут у мира. Берут у всех, у своего нерожденного ребенка в особенности. Они, исходно двуполые и значит содержащие в себе зародыш идеальной семьи, не могут себя продолжить. Это их величайшая жажда и величайший ущерб. Кара за отступничество, данная природой. Но при живучести в сорок, а лучше сорок пять единиц, внешнее создание, подчиненное им, возможно, выгорит достаточно медленно, успеет выносить. Учти: они хотят не радости дарования жизни. Они жаждут продолжения себя. Именно себя во веки вечные. Без перемен и обновлений, создаваемых смертью, то есть сменой поколений.
