– Все атаки на габы, ложь и политика только ширма для похищения Гюль? Что за бред! – рявкнул Рыг.
– Есть цели сознания и цели подспудья. Есть лидеры конфликта и их команды, силы влияния и союзники. Есть цели логики и есть жажда тьмы неосознанного, – прошелестело Ика. – Мы пока не видим цели логики в нынешнем конфликте. Логика для Иды сложна. Но мы понимаем, что есть такие цели, они связаны с людьми, с их ролью в мире. Сейчас, благодаря сообщению вашего друга, мы осознали жажду одного из зачинателей конфликта, идянина. В нем нет логики. Это отступник, он ищет продления для себя. Вероятно, он стар. Вероятно, за ним огромный опыт, отступники редко выживают в изоляции так долго… Мы будем размышлять.
Саид спрыгнул с колонны, выбрав для опоры плечо Рыга. Некоторое время стоял, глядя в его рыжие бешеные глаза. Отдыхал в их ярости от покоя Ики, невозмутимого и нечеловечного.
– Гульку никому не дам уродовать, – мрачно пообещал он. – Только я могу выносить ей мозг родственными разборками. Только я!
– Разделение «мы» на двойное «я» неизбежно создает полярность, включающую притяжение и отторжение, – прошелестело с вершины колонны.
Саид прикрыл глаза, стараясь погасить гнев. Беспричинный. Не виновато ведь это… Ика, что оно философски спокойно. Оно на лицо – человек, а по сути чуждее дрюккеля. Как поверить, что оно приходится родителем Яхгль? То ли дедом, то ли бабом, то ли как еще сказать… Впрочем, оно много кому родитель, в мире Иды стволовые андрогины всем живущем не чужие – их мало и они воистину основа цивилизации.
– Начинаю с новой силой уважать Яхгль за ее умение сбежать от вас, уважаемое Ика, – громко сказал Саид.
Фрагмент шифрованного дневника. Запись 2520
Интра работает в условиях искаженных до предела понятий конкуренции. Мы вынуждены создавать продукт, который до своего появления не был нужен, а после должен стать жизненно необходим. Мы возвращаем каждой расе, каждой локальной цивилизации, кусочек «детства», в чем-то противоречащий взрослому взгляду на мир и потому тем более ценный.
Но как дать необходимое тем же пырам, а влияние на них крайне значимо для нас. Пыры не нуждаются ни в чем! Выйдя в большой универсум, они уже имели единый центр координации деяний расы. Этот центр постепенно сформировал планетарные комплексы с высоким, а вернее почти безграничным, потенциалом модернизации. Комплексы самодостаточны и производят все то, что может потребоваться. В них лишь загружают свежие открытия, предварительно сведенные от фундаментального уровня к прикладному. Финальная технология отстраивается систематиками комплексов. В расе пыров всегда найдется один-два процента инженеров, жаждущих работать неустанно и получающих удовольствие от процесса. Так что Интре нечего предложить пырам. И тут ключевой момент – именно взрослость расы. Пыры не желают брать излишек. Они осознанно отрицают избыток комфорта или автоматизации, ведь в их понимании «изнежился» – одно из страшнейших оскорблений!
И ладно бы пыры одни отстроили себе автономные системы снабжения. Но иные расы идут по схожему пути, освобождая время и сознание для задач, никак не связанных с нынешними возможностями Интры.
Сафары всю жизнь совершенствуют кулинарные рецепты и получают подлинную радость, лишь угощая.
Камаррги, коих у помянуть жутко, заинтересованы только в примитивном оружии, используемом в регулярных ритуальных войнах с мурврами и турнирах за право возглавить клан.
Хрясы нуждаются разве что в молельных ковриках, они живучи и неприхотливы до крайности, а вести с ними дела сложно и опасно: всякое подозрение в фальши может стать поводом к обвинению в ханноненавистничестве. А там и до резни недалеко, история помнит, на что они способны в своем фанатизме.
Остается радоваться, что люди куда уязвимее. Люди ценят комфорт, охотно изнеживаются и готовы приложить огромные усилия, чтобы… не прилагать усилий. Значит, я сооружу для людей костыль, и скоро они разучатся ходить без опоры на Интру.
История тринадцатая. Гений всмятку
Во сне было темно. Может, там тоже экономили энергию? Неудобно. Некто, для меня очень важный, бережно гладил по спине, и я млела, кошка-кошкой. Еще щурилась. Понять бы, пока драгоценное подсознание готово к общению: а кто мне всерьез дорог? Тай, он же Тэй, не человек, хотя выглядит неотличимо и мы с ним… у нас приятные общие воспоминания. И не общие тоже. Я много раз за этот год думала о нем. Нет, не думала. Кожа не думает. Сбоящее некстати сердце не думает. Я заметила его первого по прибытии в универсум. Заметила потому, что учуяла незримую связь. Ниточке давно бы пора порваться, истереться, а вон – никак… Меня гладят в темноте, я млею и… таю. Начинаю ворочаться, сопеть, щупать одеяло и пробовать дотянуться через плечо до своей спины… До его руки?
Мне надо дотянуться. Мне надо понять, почему я таю, а на щеке слезинка и она – горечь. Что изменилось, что мне мешает раскрывать душу в ответ на внимание? Ведь было иначе. Я еще помню, как это – иначе… и уже не могу ощутить. Тянусь, тянусь… хочу снова в тепло. От усердия в потягушечках я проснулась. Бодрая, голодная во всех смыслах. Сейчас бы спарринг с Рыгом. Хоть с левой удар, хоть с правой, всяко дурь вылетает на раз. А когда мурвр приседает перед прыжком и чуть подбирает копыта… ну, жуткое дело. Я ставлю рекорды скорости на короткие дистанции, ага.
– Ыыы, умру без завтрака, – трипсовым детенышем заныла я.
– Порция разогрета, – отрапортовал клон.
По тону, не содержащему ничего кроме дисциплины, клон опознается куда надежнее, чем по внешности. Открываю глаза. Наблюдаю старого рядового из команды Макса. Оттер моих провожатых. Молодец. У Макса и простенькие клоны – первый сорт. Упертые.
– Шарп?
– Функционирую на две трети потенциала, – без задержки отчитался напарник. – Делал пробный вылет в стратосферу. Снял данные по газовому составу и температурным инверсиям. Вел поиск спутников и зондов. Запустил сеть дальней разведки планетарной системы. Макс приказал: искать корабли. Искать станции слежения. Искать портаторы и иные неприродные объекты.
– Макс такой. Он прикажет так прикажет, – зевнула я, села и покачала головой, взбалтывая мысли. Клон принес завтрак. Я схряпала подобие гамбургера, выпила подобие супа и затем воду. Вкусно. Жаль, добавку просить бесполезно. Я облизнулась и ограничилась малым: – Спасибо. Макс где?
– Собрал в зоне СП всех, кто имеет или получил статус ут-интнор и выше. Проводит опрос и формирует понимание состояния по планете. – Рявкнул старый клон и затих, сгорбился в уголке.
– Ага. Ага… тогда ладно. Шарп, тащи тушу киборга. Щас мы его обмозгуем.
Шарп умчался. Я осмотрелась, заметила мозг из темного сектора, тот самый, с клеймом «перед прочтением выжечь», но – свежеотполированный. Добыла его из полки. Промеряла пальцами, прикидывая, крупнее ли мозг того, какой я размозжила вчера? Вроде, именно так – крупнее. Упс… От недоумения меня спас Шарп, он как раз вернулся, приволок и уложил на пол тело. Черепная коробка по-прежнему пуста и открыта. С первого взгляда ясно: новый мозг туда не влезет. Я искривила рот и старательно нагнала на лоб морщинки. Ум не пророс, но Шарп меня понял. В два движения выломал волосатую снаружи крышку черепа. Врубил на щупальце горелку-пилилку и обновил контур головы так, чтобы от разъема на затылке и до лба было все свободно. Мозг при примерке на новое место сразу стал похож на полированную суперкепку.
