Камаррг вскинул голову и прорычал, витой рог оцарапал стену за спинкой председательского кресла. Великолепный по своей мощи четверолапый врач прошествовал к дверям и покинул зал.
– Полагаю, дольше бездельничать немыслимо. Перейдем к заслушиванию послов, – проследив взором ценителя царапину на стене, сказал пыр. – От лица расы выражаю признательность габралу Рыгу, он смог удержать габ в состоянии мира и не поддался на провокации всех, чьи послы собраны тут, а равно и рас вне зала. Это подвиг, и нежелание габ-центра громко поблагодарить габрала нас удручает. Мы за прыжок к адресату. Проблему надо решить, а не взорвать. Мы за разделение темы агрессии и темы мотивов участия грисхшей. Мы возмущены самим появлением гласных суждений о наказании и возмездии. Это ущербное понимание задач.
– Сафары желают нанести удар, немедленно. – Прощелкал посол и наглухо схлопнул хохолок.
Это было ожидаемо и никто не удивился: телекинетики всегда возвращают обиды дистанционно.
– Брыги, раздери вас дезориентированный трипс, вот прямо сейчас согласны, – рявкнул брыг и зыркнул на соседа-сафара. – Н-да.
– Путь есть кристалл срединной истины, мы за путь, – монотонно возгласил хряс, встал и удалился с совета, сочтя его оконченным.
– Неутолим-ить наш гнев, – проквохтал круш, широко расправляя свой великолепный хвост. – Тягостна-уть наша скорбь. Заразу надо давить еще в кладке, оставив лишь битую скорлупу. Удар немедленно. Да-уть-ить!
Проклокотав в два клюва, круш сел и нехотя сложил хвост. Саид повел бровью и выставил очередной значок. Каждое высказывание посла он наделял «весом» в зависимости от степени убежденности и умения не поддаваться горячке сиюминутного. Круш был на максимуме в первом и на минимум во втором пунктах оценки.
– Трипсы склонны простить ошибки и ждать покаяния, самосознание порой растет медленно, – прогудело над пустым местом за столом, ведь трипс лично не поместился бы в зале.
– Удар вроде и заслужен… Но губры не желают жертв среди невиновных, губры против слепоты, – негромко сказал морф, спрыгнул с кресла и удалился из зала, чтобы снова быть рядом со своим другом.
Саид выставил еще две пометки и тяжело вздохнул. Он устал от политики. Он не мог выставить себе по планке «максимум» объективности, поскольку жаждал удавить послов скопом! Пока они треплются, никто не помогает Симе. Никто! И даже он вынужден быть в числе пассивных подлецов, телепатия скрутила его по рукам и ногам хуже щупалец камаррга – долгом перед людьми и даром, необходимым сейчас всем.
– С учетом выставленных ут-доу телепатом весов мы имеем паритет мнений, – торжественно проскрипел дрюккель, когда все высказались, кроме него самого. – Значит, решение упорядоченности станет решающим.
– Как тонко, – поморщился посол империи.
Дрюккель встал в рост, вполне оправившись от паралича и охотно показывая это. Он воздел усы, не в силах скрыть ощущения подъема, столь естественного для постановщик си-тар-кай квиппы в игре, где все прошло по задуманному. Саид напряженно замер, не зная, как остановить еще не сказанное.
– Мы выбираем удар, – едва имея силы не хрипеть, выговорил председатель совета.
Это было так страшно, что зал буквально окаменел.
Послы, высказавшиеся от имени своих рас за удар возмездия, на самом деле не верили в его нанесение! Они привычно играли в большую политику. Они поддерживали прежние альянсы и строили новые, выражали отношение и заявляли о значимости своих рас. Но вовсе не думали, что берут столь кошмарную ответственность. Даже круш от услышанного нахохлил перо на шее и, не сдержавшись, нырнул левой головой под зачаточное крыло, пряча дрожь клюва. Сафар смущенно вжал голову, отчего его длинная шея петлей легла на спину.
– Как телепат этого совета я выражаю протест, – по мере сил ровно выговорил Саид, кое-как удерживая себя от рывка вперед и удара в сочленение пластин панциря ненавистного дрюккеля. – Сказанное высочайшим носителем исходит от его рюкла, но не от расы. Я это вижу. Данный носитель не имеет более статуса посла и предал галактику Дрюккель.
– Вы не полномочны к подобным утверждениям, – жажда боя в голосе председателя скрипела и визжала ржавой секирой войны.
Совет не дышал тридцатью разными способами и обливался холодным потом, если был способен к потоотделению. Совет во все глаза смотрел на председателя, от ужаса не имея сил возразить. Это было хуже шаж-вируса для сознаний разумных. Это было началом войны, которую вольно или невольно они только что развязали. Можно ли отменить сказанное и переголосовать? Не поздно ли? И не будет ли это потерей лица? Саид ощущал гудение сотен вопросов, его мозгу было тесно в лабиринте чужих сомнений и страхов.
Шорох открытия двери показался грохотом в первозданной тишине зала. Рослый, прекрасно сложенный боевой инсект вошел на шести лапах, не принимая вежливую вертикальную позу, обычную для его расы в присутствии гуманоидов. Инсект без спешки осмотрел оцепеневший совет. Миновал проход меж столов и добрался до председателя, неся на вытянутых передних лапах длинный тонкий шест. Саид покосился вправо, влево – и развернул кресло к стене, спрятавшись за спинкой. Послы этого даже не заметили. Они молча ждали, полагая, что наблюдают часть незнакомого ритуала расы, навязавшей вселенной войну. Мысли гудели новую музыку – мрачную, слитную: все в зале безмолвно сплотились против инсектов и даже простили людям их податливость шаж-вирусу, ведь, оказывается, обмануть можно всякого.
Председатель молча ждал дальнейшего, пытаясь рассмотреть знаки на корпусе инсекта и понять, что за рюкл прислал сюда представителя, с какой целью.
Стремительное движения лап боевого инсекта почти никто не проследил, лишь пыр или мурвр успели оттолкнуться от стола и постарались развернуть кресла – как до этого сделал Саид.
Прочный шест с хрустом вспорол воздух, врезался в голову председателя и располовинил его тушу надвое вместе с креслом, а затем увяз в полу. Крошево взломанного панциря, брызги внутренних жидкостей председателя, ошметки его мозга и плоти расплескались, разлетелись во все стороны, превратив зал совета в чудовищное подобие древнего поля боя. Инсект отвернулся от конвульсивно дергающихся половинок тела соплеменника, высочайшего в своем рюкле.
– Воля великого Огги исполнена. Я не принадлежу к высоким носителям, но я проводник его голоса. Слово высочайшего звучит ныне. Рюкл Каппа знал много больше того, что изложил нам, своим сородичам. Рюкл Каппа запятнан сговором с Интрой, ибо жаждал боя, возвышающего силовых носителей над гармонизирующими. Полное собрание рюклов скорбит о преступлении, которое пятнает репутацию расы. Виновный рюкл подлежит ликвидации, решение подтверждено всеми высочайшими носителями, мы удручены позором дел и слов сородичей со столь испорченным мировосприятием. На уровне си-тар-кай еще утром по счету нашей первой планеты принято решение об отказе от участия в любых агрессиях. Вина гуманоидов должна быть решена в рамках их чести и их ответственности. Компенсация ущерба должна отяготить их спины. Отношения с расой грисхш будут решены нами после возникновения готовности упомянутой расы к спокойному диалогу, мы готовы слушать и примем посредничество мурвров или камарргов. Раса инсектов следует философии кэф, соблюдая разнообразие как высшую ценность. Труп отступника просим уничтожить, если габ-служба Уги готова пойти на такое одолжение.
