Марселл Райх, он же Марк Рич, навсегда сохранит ментальность беженца-эмигранта, он навсегда останется «другим». Именно в этой ментальности, в ощущении вечной бездомности коренится его решимость добиться успеха. Решимость эту еще больше укрепил еврейский опыт жизни на чужбине, а также то, что он был единственным ребенком. Исследования говорят, что единственный ребенок имеет более высокую мотивацию и способность к адаптации, чем ребенок из многодетной семьи.
[37] В досье на Марка Рича, собранном Службой федеральных маршалов США, есть неожиданная информация о том, что семья Райх, едва спустившись с трапа «Сепра Пинту», сразу же поселилась на Манхэттене, на элитной Пятой авеню. На самом же деле Ричи вначале поселились в доме тети — той самой, что выбила для них визу. Она жила недалеко от Нью-Йорка — в районе Крествуд города Йонкерс. В Крествуде была значительная еврейская община. Оттуда семья Рич начала свою американскую одиссею, растянувшуюся на долгие годы. Вначале была Филадельфия, затем Канзас-Сити, откуда они вернулись в Нью-Йорк: сначала поселились в Квинсе, а в конце концов — на Манхэттене.
«Он был маленький, говорил с акцентом, и он был еврей»
Марк Рич говорит, что за 12 лет поменял 12 школ. Так что завести друзей ему, эмигранту и единственному ребенку в семье, было непросто. Он рос одиночкой, был предоставлен самому себе, и это стало привычкой, впоследствии сформировавшей его характер. Рич навсегда останется одиночкой, он не принадлежит к элите и не стремится в нее попасть. У него несгибаемый характер, и он всегда готов это доказать на деле. «Немного поплачешь и идешь дальше», — ответил мне Рич на вопрос, как он справляется с поражениями.
В феврале 1943 г. семья сменила фамилию Райх на звучащую более по-американски Рич, а Марселл стал Марком. Но Ричи по-прежнему чувствуют себя европейцами; дома они разговаривают в основном по-французски и по-немецки. Год спустя они перебрались в штат Миссури, город Канзас-Сити, в дом 4404 на Холли-стрит — в тесную квартирку на втором этаже кирпичного дома в малопривлекательном районе южной части города. 14 февраля 1947 г. семья Рич получила американское гражданство. Впервые со времен бегства из Галичины у них появился настоящий дом.
Немногие одноклассники, которые помнят Марка Рича в его канзасский период жизни, говорят о нем как о скромном, тихом мальчике, почти не участвовавшем в социальной жизни. Ричи в основном общались друг с другом. Марк учился в Начальной школе Э. Ф. Суинни, в Вестпортской неполной средней школе и, наконец, в Юго-Западной средней школе. По вечерам и по выходным дням он посещал занятия по ивриту. Лицо Марка Рича можно видеть на классной фотографии в ежегоднике Юго-Западной средней школы 1949–1950 гг., но он не числится ни в одной спортивной команде, ни в одном клубе. Его одноклассница Элейн Фокс рассказывает: «Насколько я помню, он был маленький, тихий, с копной черных волнистых волос. Наверно, он был таким скромным еще и потому, что был не такой, как все. Он говорил с акцентом, и он был еврей».
[38]
Он был «самым тихим мальчиком в „Лагере Оцеолы“», как вспоминает писатель Келвин Триллин, живший с Марком в одной палатке в 1949 г. в горах Озарк. Впоследствии Рич довел до совершенства свое умение оставаться незаметным. Триллин (который, в отличие от Рича, попал в школьный зал славы), был поражен тем, что Марк знал больше языков, чем любой бойскаут в лагере. Понятно, что два товарища по скаутской палатке, сидя у лагерного костра, говорили не о ценах на нефть или стратегиях купли-продажи ценных бумаг. «Если меня спросят, не пытался ли Марк Рич монополизировать какой-нибудь рынок в „Оцеоле“, я скажу, что единственным серьезным товаром в лагере был продукт с названием „Анти-Клещ“ или что-то вроде этого — он смягчал зуд от укусов клещей, да и то не всегда».
[39]
В 1946 г. Давид Рич открыл ювелирный магазин Petty Gem Shop. 11-летний Марк, вместо того чтобы играть со сверстниками, помогал отцу в магазине. «Я там делал все на свете. Вешал ценники на ювелирные изделия, помогал их чистить, продавал». Ему нравилось торговаться и договариваться, торговать и продавать. Именно там, в магазинчике отца в Канзас-Сити, в нем проснулся интерес к бизнесу.
Дела шли хорошо — настолько хорошо, что Давид Рич занялся оптовой торговлей и учредил компанию Rich Merchandising. Давид был образцовым торговцем — он всегда был готов заняться чем-нибудь новым. Рене Тро, антверпенский кузен Марка Рича, вспоминает, как его дядя Давид приехал к ним вскоре после войны. «Он был полон идей: импортировать игрушечные машинки, заняться экспортом косметики, открыть банк в Боливии». Давид Рич торговал драгоценными камнями, автомобильными запчастями, джутовыми мешками и табаком. Благодаря джутовым мешкам у него завелись связи в Южной Америке, особенно в Боливии, где в такие мешки паковали оловянный концентрат, картофель, сахар. Он полетел в Ла-Пас — столицу страны, разрываемой внутренними конфликтами, революциями и гражданскими войнами. Давид Рич вместе с партнерами учредил акционерное общество Sidec Overseas (экспорт сельскохозяйственной продукции в США), туристическое агентство, а в конце 1950-х — крупнейший частный банк страны Banco Boliviano Americano, «Боливийский американский банк».
Самое большое влияние
«Мой отец умел добиваться успеха и придерживался строжайшей трудовой этики», — говорит Марк Рич, и в голосе его по-прежнему слышны нотки восхищения. Благодаря растущим доходам Ричи смогли снять кое-что получше тесной квартирки, а в конце 1940-х купили краснокирпичный дом в Нью-Йорке, на Восточной Семьдесят второй улице, 429. Дом обошелся им в $18 000 (около $160 000 в современных ценах).
[40] Вскоре после этого Давиду Ричу позвонил его дальний родственник Эрик («Макси») Корнгольд, живший в Бронксе. Помня, что Давид имел дело с джутовыми мешками, Макси предложил ему поработать с компанией Melrose Bag & Burlap. В дальнейшем семья Рич переехала на Форест-Хиллс в Квинсе — район с традиционно большой еврейской общиной.
За несколько лет компания превратилась в торговый концерн, штаб-квартира которого впоследствии обосновалась на Саттон-Плейс, в элитном районе Манхэттена. Основным направлением деятельности концерна был импорт бенгальского джута для производства джутовых мешков. Давид Рич вновь продемонстрировал свое прекрасное чувство времени: начало 1950-х было лучшим временем для инвестиций в джут. 25 июня 1950 г. войска коммунистической Северной Кореи перешли 38-ю параллель и вторглись в Южную Корею, и войска 15 государств получили мандат ООН на противодействие агрессору. Длившаяся три года Корейская война предоставила Давиду Ричу счастливый случай: армии требовалось много мешковины для мешков с песком, и спрос превышал предложение. Melrose Bag & Burlap, став главным армейским подрядчиком, сорвала изрядный куш.
