Тем временем спрос на ртуть пошел в гору. Правительство США во главе с президентом-республиканцем Дуайтом Эйзенхауэром запустило программу перевооружения, из-за чего потребности армии и авиации в ртути увеличивались более чем на 50 %. Соединенные Штаты закупали сырье в больших количествах. Раньше ртуть применялась только в аккумуляторных батареях, теперь рынок ртути стал стремительно расширяться. В военном снаряжении — переносных рациях, металлоискателях, других электронных устройствах — стали использовать ртутные аккумуляторы из-за большего времени их работы.
Деликатные поручения
Теперь Рич стал «тем парнем, что предвидел ртутный бум». Это была его первая коммерческая удача, и она принесла Philipp Brothers серьезную прибыль. Молодой дилер еще совсем недолго работал в фирме, и этот успех серьезно укрепил его позиции. Начальство увидело, что у него есть и талант находить скрытые возможности, и храбрость, чтобы их использовать, и терпение, чтобы успешно завершать сделку, и достаточно здравого смысла, чтобы избегать излишнего риска.
Когда руководителю боливийского офиса Philipp Brothers пришлось вернуться в Англию (его матери должны были делать операцию), было ясно, кто его заменит. Генри Ротшильд послал Марка Рича на полгода в южноамериканскую страну, где вел бизнес его отец Давид Рич. Боливия была печально известна своей политической и экономической нестабильностью. В 1952 г. националистическое движение совершило революцию; крупные шахты перешли в собственность государства. Начиная с XVI в. в этой южноамериканской стране добывали много серебра, олова и вольфрама. В боливийском Ла-Пасе Рич освоил не только испанский язык в совершенстве, но и азы ведения бизнеса в политически нестабильных странах. Он надежно вел дела. Его коллега говорит, что Рич всегда контролировал риски и поддерживал хорошие отношения благодаря спокойному, сдержанному поведению.
После успешной работы в Боливии Philipp Brothers в 1958 г. отправили свою восходящую звезду в Южную Африку. В то время эта страна еще входила в Британское Содружество, а торговый бойкот против режима апартеида еще не начался. Эта поездка стала первым поражением Рича. Он долгие месяцы договаривался о покупке шахты марганцевой руды, вел «очень долгие, очень утомительные» переговоры, но «не смог завершить покупку и вернулся домой с пустыми руками». Его наставники Ротшильд и Джессельсон не сказали ему ни слова упрека. Оба они понимали, что Рич извлечет из этого случая полезные уроки.
Если не считать этой единичной неудачи, Рич показал, что способен выполнять деликатные поручения и не терять хладнокровия в самых неожиданных ситуациях. Он проявлял настойчивость, вел себя нешаблонно, но не безрассудно. И больше всего для Рича были характерны изобретательность и предприимчивость. Именно эти качества в начале 1959 г. больше всего требовались его компании. Бородатые революционеры-«барбудос» собирались переписать историю Кубы, что ничуть не радовало Philipp Brothers, имевшую тесные предпринимательские связи с режимом Батисты. Компании нужен был человек, который решит эти проблемы.
Кубинская революция Фиделя Кастро
В последний день 1958 г. Эрнесто Че Гевара и его друзья-революционеры вошли в Санта-Клару, следующим за ней городом была уже Гавана. После потери Санта-Клары кубинский диктатор Фульхенсио Батиста с немногочисленными сторонниками счел за благо бежать в Доминиканскую Республику. 8 января 1959 г., после двух лет партизанской войны, революционные отряды Фиделя Кастро вступили в Гавану.
Кубинцы, в особенности полунищие крестьяне кампесинос, с восторгом встретили повстанцев. Армия и полиция за считаные часы перешли на их сторону. Ликующие толпы приветствовали Кастро и его товарищей по оружию. Через 24 часа в Гаване с режимом Батисты было покончено. Клика диктатора богатела, выжимая соки из страны и эксплуатируя ее природные богатства, а народ все больше нищал. Состояние Батисты оценивалось в десятки миллионов долларов. Он пришел к власти в 1933 г. при помощи Соединенных Штатов, подписавших с ним договор о взаимной помощи. Правительство США перестало поддерживать Батисту только в последние дни его режима, когда он уже не мог поддерживать экономическую стабильность страны.
Фидель Кастро и Че Гевара, позднее назначенный министром промышленности, занялись национализацией шахт и промышленных предприятий. Для Philipp Brothers это стало серьезной проблемой. Хотя компания занималась в основном торговлей, а не производством или инвестициями, но в некоторых странах она финансировала строящиеся предприятия, получая за это эксклюзивные долгосрочные контракты. В будущем Марк Рич доведет эту стратегию до совершенства (см. гл. 14).
Революционные кубинские лидеры заморозили один такой проект — пиритовый рудник, в который Philipp Brothers вложила $1,2 млн (отметим для сравнения: в 1959 г. компания объявила, что получила $6 млн прибыли до уплаты налогов). Что можно было сделать? Ротшильд тут же предложил послать в Гавану своего молодого помощника Марка Рича. Это было в традициях компании — доверять молодым работникам и поручать им трудные задания. А Марк имел представление о латиноамериканском менталитете и свободно говорил по-испански.
И 24-летний Рич полетел в Гавану договариваться с режимом «барбудос». Переговоры затянулись на полгода. Рич-переговорщик вел себя твердо, но гибко. Он использовал весь арсенал умелого трейдера, понимая, что обязан найти решение, выгодное обеим сторонам. «Хорошая сделка — это когда обе стороны, поставив свои подписи, смеются от радости, — объяснял мне Рич. — Только у такого сотрудничества есть будущее. Иначе это будет ваша первая и последняя сделка».
Рич стал обдумывать ситуацию. В чем правительство Кастро нуждается больше всего? В твердой валюте. В международных контактах. В рабочих местах. Значит, Кастро должен быть заинтересован в том, чтобы пиритовый рудник продолжал работать, ведь это и рабочие места, и валюта для страны. И тогда Рич предложил неожиданное решение, которое вначале выглядело авантюрой. «Я предложил влить туда дополнительные деньги, — рассказывал он, когда мы в очередной раз поднимались в гору на подъемнике в Санкт-Морице. — Кубинцев эта идея заинтересовала. Благодаря этому они смогли снова запустить пиритовый рудник. А я смог полностью вернуть наши первоначальные вложения».
В начале революции многие, даже в Соединенных Штатах, относились к Кастро с симпатией. В отличие от Че Гевары (которого Рич запомнил «энергичным и деятельным»), Кастро не выглядел ортодоксальным марксистом или приверженцем Советского Союза. Но вскоре новый кубинский режим показал свою идеологическую косность. Рич, который собственными глазами видел, что происходит на Кубе, все больше разочаровывался в «барбудос». «Я не понимаю, почему они стали коммунистами, — говорил он мне, пока мы сидели на подъемнике. — Ладно, пусть они хотели изменить то, что устроил Батиста, но эти коммунисты взяли всех в ежовые рукавицы, я сам это видел. Оппозиции не осталось вообще, и люди с этим смирились. — Он удивленно качает головой. — Не понимаю, зачем им был нужен этот коммунизм, — снова говорит он. — Это так плохо для людей».
«Куба стала для Марка Рича испытанием на зрелость, — говорил мне его знакомый. — Что он может? Чего он не может? Есть ли у него новые идеи? Творческий ли он человек? Способен ли выдерживать давление?» Критики Рича заостряют внимание на другом. Биограф Крейг Копетас приводит слова анонимного «бывшего руководителя транспортного отдела», который якобы сказал, что Марк «набрался опыта в Гаване, и это сформировало его характер, он понял, что при определенных обстоятельствах закон — это не главное».
[44]
