Я ощутила на себе, что случается, когда ложные — или по крайней мере некорректные — обвинения предъявляются близким тебе людям, и что ты чувствуешь, когда пресса выносит приговор, игнорируя истину. Мне знакомо безмерное разочарование от того, что обвинители не желают обсуждать свои обвинения и никто не хочет честно рассматривать факты. Мой муж и я не могли вернуться в Соединенные Штаты, поскольку, несмотря на несправедливость обвинений, никто не желал нас слушать. Обвинителей, по всей видимости, интересовала лишь возможность посадить Марка в тюрьму до конца его дней. Под дамокловым мечом пожизненного заключения, затравленные средствами массовой информации, подстрекаемыми прокурором, мы чувствовали, что нам оставался единственный выход — покинуть страну
[257].
Через неделю после того, как Клинтон получил прошение о помиловании Рича, Дениз непосредственно обратилась к президенту с этой просьбой. 20 декабря ее пригласили на обед в Вашингтоне в честь лауреатов Национальной медали в области искусств и Национальной гуманитарной медали США. Улучив подходящий момент, Дениз отвела президента в сторону и спросила его о помиловании, «которое много для меня значит».
[258]
Не может не удивлять, что Дениз так старалась помочь бывшему мужу. Их отношения с Марком к тому времени практически сошли на нет. Они не только не виделись — они даже не разговаривали на протяжении многих лет после мучительного и ожесточенного бракоразводного процесса. Дениз не только возмущало, что муж бросил ее ради другой, более молодой женщины, — она также полагала, что Рич обманул ее, смошенничав с $40 млн, которые она пожертвовала их общему благотворительному фонду, открытому в 1988 г., пусть даже швейцарский суд и отклонил ее иск (см. гл. 16). Она была так зла на Марка, что даже внесла $1000 на избирательную кампанию его «ангела мщения» Рудольфа Джулиани.
Идея привлечь Дениз Рич к операции «тропа последней надежды» принадлежала Авнеру Азулаю. Встретившись с Дениз в ноябре 2000 г., он попросил ее о помощи. «Он меня надул. Он должен мне деньги, — ответила Дениз. — Я хочу, чтобы он вернул мне то, что должен по фонду, — 40 миллионов долларов». Азулай опешил. Он знал, что Марк и Дениз не ладят друг с другом, но не ожидал столкнуться с такой глубокой обидой. Азулай сказал ей, что будет очень странно, если Дениз не вступится за отца своих детей. «Если вы нам сейчас поможете, я поговорю с Марком о деньгах», — пообещал он. И только после нескольких встреч и долгих споров Дениз наконец согласилась использовать свое влияние на президента и помочь бывшему мужу.
Какие мотивы побудили Дениз поддержать своим авторитетом прошение бывшего мужа? Я задал ей этот вопрос во время беседы в ее манхэттенском пентхаусе. Я сидел рядом с ней на кожаном диване, мне было сложно записывать ее слова, и Дениз сказала, что, если мне так удобнее, я могу записать нашу беседу на диктофон: «Мне нечего скрывать». «В этом вся моя мать, — со смехом сказала Даниэль. — Все беспокоятся о себе, а она о вас». Отвечая на мой вопрос, Дениз сказала, что согласилась помочь, потому что «дети просили поддержать это помилование. Это же мои дети. Как я могла им отказать?» Но ведь она была так зла на Марка, заметил я. Она публично обвиняла его, что он разрушил их семью. Дениз, на миг задумавшись, ответила: «Всякий развод мучителен. Но он все же отец моих детей». И она рассказала, как смерть Габриэль изменила ее отношение к Марку. «Габриэль хотела бы, чтобы я его простила. Она бы хотела, чтобы я ему помогла».
Деликатная финансовая договоренность
Верно, впрочем, и то, что Дениз приняла предложение Авнера Азулая о компенсации ей тех 40 миллионов, которые, как она считала, Марк Рич ей задолжал. Согласно договоренности, подписанной всеми сторонами в январе 2001 г. (вскоре после того, как президент Клинтон подписал помилование), Рич и Грин обязались ежегодно вносить по $500 000 в фонд G&P Foundation. (Хочу подчеркнуть, что эти деньги получала не Дениз Рич, а именно G&P Foundation.) Фонд должен был использовать эти деньги совместно с Центром исследований лейкемии имени Габриэль Рич при израильском научно-исследовательском институте им. Вейцмана (этот центр учредил единолично Марк Рич). Как именно использовать эти деньги, должен был решать комитет, состоящий из ученых.
Дениз признавала, что такая договоренность существует. «Габриэль просила, чтобы мы не бросали ее фонд. Это была последняя воля моей дочери. Она это начала, и она об этом просила. Она работала на компьютере до самой смерти. Я спросила [Марка Рича и Пинкуса Грина], не помогут ли они, и они сказали, что помогут. К помилованию это отношения не имеет». Когда поднялась волна негодования по поводу помилования Рича, Дениз решила отказаться от претензий на деньги бывшего мужа. «Я не хотела ничего, что могло бы повредить фонду, и решила не принимать от них деньги. Я не хотела, чтобы финансовый вопрос бросил тень на фонд». «Мама хотела, чтобы все было безупречно», — добавила Даниэль.
Нет сомнений, что это было правильное решение, ведь помилование вызвало настоящую бурю возмущения. Дениз Рич и по сей день остается под огнем критики. Вся эта история приобрела коррупционный душок из-за пожертвований, которые Дениз делала в фонд Клинтонов и на предвыборные кампании демократов. Дениз даже пришлось столкнуться с коварными намеками знаменитой телеведущей Барбары Уолтерс в программе вечерних новостей 20/20 канала ABC. «Я никогда не вступала в сексуальные отношения и не делала ничего предосудительного», — заявила Дениз в беседе с Уолтерс.
Похоже, ни один журналист, ни один политик не верил, что помилование Рича состоялось честным образом. Прошло восемь лет, а у Сэнди Вайнберга, лишь только речь зашла об этом деле, сразу подскочило давление. «Они все сделали в обход правил. Ко мне не обращались. В Южный округ не обращались. Президент не выслушал ни одного человека, обладавшего информацией по этому делу. Все это просто возмутительно». Я спросил, не думает ли он, что здесь сыграл роль коррупционный фактор. «Не хочу строить догадки, — ответил Вайнберг. — Я не знаю, замешаны ли в этом деле деньги или какие-то другие факторы. Но Джек Куинн облапошил президента Клинтона — вот что я знаю».
Куинн был поражен силой общественного возмущения. «Я считал себя — и, несомненно, президента Клинтона — дальновидным политиком, но думаю, мы оба были удивлены поднявшейся шумихой». Мне казалось, что эта история задела Куинна гораздо сильнее, чем он был готов признать публично, и я спросил его об этом во время нашей беседы. «Это было одним из самых неприятных событий в моей жизни», — признался Куинн. Что его больше всего задело, спросил я. «То, что под сомнение была поставлена моя честность», — ответил Куинн.
Роль Эрика Холдера
Не только Билл Клинтон, Джек Куинн и Дениз Рич попали под огонь критики после помилования Рича. На линии огня оказался также и Эрик Холдер из Министерства юстиции, который в то время был помощником генерального прокурора. Этот замечательный, независимый, вдумчивый юрист, работая в администрации Клинтона, снискал уважение и демократов, и республиканцев. Куинн познакомился с ним, когда был советником в администрации Клинтона. Холдер был в числе первых, к кому обратился Куинн по делу Рича в ноябре 1999 г. — задолго до того, как Майклу Стейнхардту пришла в голову мысль о президентском помиловании. Куинн все еще не оставлял надежды убедить прокуратуру Южного округа Нью-Йорка пересмотреть дело Рича. По воспоминаниям Куинна, Холдер назвал «нелепым» отказ федерального прокурора встретиться с юристами Рича. Вскоре после этого разговора Куинн послал Холдеру меморандум с изложением своей позиции. Холдер ответил: «Мы все относимся с пониманием» и «Справедливость на вашей стороне»,
[259] однако недвусмысленно дал понять, что не может заставить прокуратуру Южного округа встретиться с юристами Рича.
