Из ванной доносился плеск воды.
Тот факт, что их разделили с Арчи и в мягкой форме, но весьма определенно препятствовали общению с ним, рождал в голове самые мрачные предположения. Малолетняя (по крайней мере, на вид) стерва явно что-то задумала. Натужные реверансы и прохладная любезность, от которой по спине мурашки пробегали, нужны ей только, чтобы выиграть время. К сожалению, теперь помочь Арчи уже нельзя, и остается надеяться, что, когда придет время, ему хватит сообразительности спасти свою задницу. Впрочем, у Коростеля были обоснованные сомнения на этот счет.
Он ругал себя за то, что вообще позволил втянуть себя в авантюру с Джонстонами. Он должен был сразу поставить под сомнение план Полуниных. Теперь-то ясно, что куда правильнее было бы остаться в Гонконге, где, по крайней мере, у него хватало знакомых, а также легко было найти специалистов по нейрофизиологии, которые могли извлечь из закоулков мозга Арчи ключ к архивам профессора Вольфа. А уж Коростель нашел бы, кому продать эти знания за более чем достойную сумму. Однако воображаемое сияние десятков или даже сотен миллиардов состояния Джонстонов затуманило не только умы Полуниных, но и его разум.
Коростель снова вышел на балкон. Как бы невзначай достал из кармана смартфон. Сигнал от браслета на запястье Арчи оставался стабильным. По показаниям пеленгатора, он находился буквально в паре миль к северу. Мерцающая зеленая точка, фиксирующая положение молодого человека, практически не двигалась. Коростель убрал мобильный и закурил.
Прищурившись, он смотрел на мерцающий чужой город. Подумал о жене. Стоило остаться наедине с собой, Коростель постоянно размышлял о том, что с ней сталось. Удирая из Москвы, он убедил себя, что не в силах ей помочь. Но чувство вины не отпускало его. Был велик соблазн подать ей весточку, однако Коростель знал, что для него это будет означать окончательный провал. Не успеет оглянуться, как в Лондоне объявятся эмиссары пенсионной инспекции, а, возможно, и их конкуренты из силового блока.
Вернувшись в номер, Коростель обратил внимание, что старик так и не вышел из ванны. Он постучался, но Полунин не отвечал. Коростель подергал ручку — заперто изнутри.
— Вы там не утонули? — он несколько раз ударил в дверь кулаком.
Ответа не последовало. Коростель рванул дверь на себя, но не тут-то было. Он отступил и несколько раз ударил ногой в область замка. Древесина затрещала, и он вновь яростно схватился за ручку и тянул изо всех сил, пока дверь с хрустом не поддалась.
Вода лилась в ванну непрерывным потоком. Полунин свесился через край, словно пытался дотянуться до раковины, но силы его покинули. Его бледные руки не доставали до отделанного кафельной плиткой пола. В первый момент Коростель испугался, что старик мертв, но, приблизившись, различил легкое постанывание, которое тот издавал сквозь сжатые губы. Глаза Полунина были закрыты. Коростель выключил воду и наклонился над ним. Подхватил под мышки и попробовал поднять, но обмякшее тело оказалось слишком тяжелым. Коростель пулей вылетел из номера. Охранники чуть не подпрыгнули от неожиданности, а один даже потянулся за оружием. Объяснить на языке жестов, что происходит, оказалось совсем непросто. Коростель мог бы попросить и на английском, но считал, что для дела полезнее, если в свите Джонстонов его будут считать русским неучем как можно дольше. Двое бугаев нехотя потащились за ним в номер и помогли Коростелю перетащить старика на диван в гостиной.
Полунин едва дышал, продолжая тихо постанывать. Коростель наскоро обтер его чистыми полотенцами и укрыл пледом. Охранники мялись и переступали с ноги на ногу. Они явно мечтали поскорее уйти.
— Доктор! — обратился он к ним и изобразил, что звонит по мобильному.
Громилы сначала долго совещались по телефону с Кастером и только потом вызвали врача. Когда они вышли, Полунин приоткрыл один глаз, издал замогильный вздох и вяло махнул в сторону ванной комнаты. Коростель снял со змеевика для сушки полотенец брюки старика и нашел в кармане стеклянный пузырек, наполненный бисеринками нитроглицерина.
Полунин вцепился в пузырек и высыпал несколько горошин лекарства в рот. Постепенно черты его лица разгладились, и он перестал походить на библейского мученика. Коростель собрался закурить, но передумал и спрятал сигарету обратно в пачку.
— И давно это у вас?
Полунин закрыл глаза и неопределенно пошевелил в воздухе пальцами.
* * *
Врач строго-настрого запретил Полунину физические и эмоциональные перегрузки, а также прописал принимать три раза в день какую-то хитрую настойку. Старик морщился и кряхтел, но микстуру принимал исправно.
Потянулись однообразные дни. Коростеля и Полунина из номера не выпускали. Безмолвные официанты прикатывали двухэтажные тележки, заставленные огромными блюдами с разнообразной едой, и забирали грязную посуду. Коростель несколько раз пытался объяснить насупленным охранникам, что вредно все время находиться взаперти, нужно хотя бы ненадолго выпускать их прогуляться, размять ноги. Однако подчиненные Кастера сохраняли невозмутимость и оставались непреклонны. Также они никак не реагировали на просьбы организовать хотя бы телефонную связь с Арчи. Иллюзий не осталось — они здесь находятся в качестве пленников.
Полунин, казалось, утратил интерес к происходящему. Дни напролет он лежал на диване в гостиной, щелкал пультом ТВ-панели и тоскливо вздыхал. Оживился он, когда обнаружил канал на русском языке. Коростель мог бы ему рассказать, для чего Триумвират финансирует этот убыточный проект. Как-то ему довелось познакомиться с редактором одной из программ. На новогоднем приеме в министерстве финансов они столкнулись в курилке. Оба уже находились в изрядном подпитии, так что чрезмерная откровенность выглядела вполне уместной. Господин редактор как бы по секрету сообщил новому приятелю, что главная задача канала «Россия-XXI» — это разумное освоение бюджетных средств. «Ты не представляешь, сколько имеют те, кто наверху, — завистливо шептал он. — Я-то что, у меня копейки…» Коростель имел некоторое представление о том, какие «копейки» перепадают господину редактору, но придержал знания при себе. В конце концов, какое ему дело? Пусть орлы из Счетной палаты своим делом занимаются. «Нет, конечно, какой-то толк от нас, наверное, есть, — продолжал пьяный телевизионщик. — Понимаешь же, властители дум, умов… Положительный образ родины среди бывших соотечественников… Поддержание имиджа… Но только все это — тьфу, ерунда!»
Леонид Семенович, взяточник со стажем, называя вещи своими именами, организатор подпольного конвейера смерти, человек исключительно корыстный и циничный, передачи канала «Россия-XXI» смотрел с видимым удовольствием, чем сильно удивил Коростеля.
— Вы, может быть, верите всему, что они городят? — не удержался он однажды от вопроса.
Полунин посмотрел на него поверх очков, съехавших на кончик носа.
— Что за глупость! Конечно же, нет.
— А смотрите зачем?
Старик сцепил пальцы на животе и набрал в грудь воздуха, словно собрался произнести обстоятельную речь. Но ограничился короткой репликой:
