Чего-то в таком роде он ожидал.
— Ты еще легко отделался, — продолжил Минин. — Мне пришлось приложить немало сил, чтобы переубедить влиятельных людей, настроенных весьма решительно в отношении тебя.
— Благодарю, — выдавил из себя Аббасов.
— Ты больше не сможешь нести службу в столице. Ни в одном отделе с тобой не желают иметь дела. Так что я подписал приказ о твоем переводе. Место нашлось в Петрограде. Надеюсь, возражений не будет?
В его душе боролись противоречивые чувства. С одной стороны, он ненавидел город на Неве теперь, возможно, даже сильнее, чем раньше. Но его радовал законный предлог сбежать из мрачной атмосферы, воцарившейся дома.
— Никак нет, — отрапортовал он.
Господин замминистра пожелал ему удачи на новом месте и дал понять, что аудиенция закончена.
* * *
Только приведя себя в порядок в мужской уборной, Аббасов перевел дух. В какой-то момент разговора (или допроса?) ему показалось, что история закончится арестом. Минину оставался один шаг, чтобы догадаться, что к чему. Буквально одного элемента не хватило в его мозаике.
Вернувшись из Краснокаменска, Аббасов вновь поднял досье по Институту Мозга и обнаружил запись, которую все пропустили. В одном из лабораторных журналов остался зафиксирован факт визита группы иностранных ученых с целью обмена опытом. Фамилии семи гостей были внесены от руки весьма корявым почерком — неудивительно, что им не придали значение. Но теперь Аббасов разобрал имя руководителя делегации — Харпер Джонстон. И ниже — подпись лаборантки Полуниной. Джонстон и Полунина — бок о бок. А спустя девять месяцев родился Арчибальд. Аббасов слишком долго занимался оперативной работой, чтобы посчитать это просто совпадением. А уж после гибели Харпера Джонстона и громкого заявления новой хозяйки компании «Феникс» он больше не сомневался, что все эти события связаны с Арчибальдом Полуниным. Однако делиться своими открытиями с кем-то еще не собирался.
Уничтожение досье — тяжкое должностное преступление. Аббасов отдавал себе отчет, что в случае разоблачения лишится не только званий и привилегий, но и загремит на каторгу, где с большой вероятностью рискует встретиться с людьми, которых сам же туда и отправил. Подобная перспектива его не слишком страшила. Ведь во имя исполнения клятвы должно пожертвовать не только карьерой, но и собственной жизнью.
Аббасов одернул мундир и вышел из уборной. Звук его шагов одиноким эхом блуждал в опустевшем к вечеру коридоре министерства. Он не торопился. Предстояло хорошенько все обдумать. Похоже, Минин не собирался хоронить дело Полунина и продолжал его искать. Это было совсем некстати.
* * *
В Петрограде его поселили в ведомственной двухкомнатной квартире на северной окраине, у самой кольцевой. Жилье было тесное и бедно обставленное. Из окна открывался вид на заброшенные заводские постройки и кренящиеся трубы. Пейзаж оживляло лишь периодическое копошение вокруг складских корпусов грузовиков и похожих на муравьев людей.
Будь он в другом положении, Аббасов, возможно, устроил бы скандал, но ему стало наплевать. Пухлый и розовощекий интендант зашел издалека: «Пока ничего лучше предложить не могу, уж извините. Но впоследствии… Вы же сами знаете, штабс-капитан, какая нынче ситуация. Со дня на день ждем, что освободятся апартаменты, где проживают господа из высшего офицерского состава. Вам, конечно, не положено, однако при желании, при возможности…» Аббасов понимал, куда клонит этот хинзир, но подобные мелочи его более не занимали.
На исходе первого месяца румяный интендант снова подкатил с предложением переселиться ближе к центру. Мол, освободились несколько просторных квартир — на Марата и на Невском. Аббасов обматерил его без энтузиазма и посоветовал для начала разобраться с отоплением. Толстяк сильно удивился. Неужели есть какие-то проблемы? Штабс-капитан заставил его разуться и снять дубленку, силой затащил в спальню и усадил на кровать. Минут через пять тот начал дрожать. Подождав еще немного, Аббасов пообещал, что если через пару дней в комнате нельзя будет ходить босиком, то рапорт о махинациях господина интенданта окажется в департаменте внутренних связей. Господин интендант надувал щеки, но уже следующим утром в квартире Аббасова стало заметно теплее.
Работы в Петрограде хватало. В основном она сводилась к довольно рутинным обязанностям. На стол штабс-капитана стекались оперативные отчеты, среди которых нужно было находить данные, требующие немедленной отработки. Поскольку обстановка накалялась постоянно, с каждым днем росло количество докладных, заслуживающих внимания. Через пару недель Аббасову стало очевидно, что труд его практически бесполезен — тревожных сообщений было слишком много. Ни у жандармерии, ни у комбеза не хватало сотрудников, чтобы реагировать на все сигналы.
По управлению ходили самые тревожные слухи. Одни говорили, что вся верхушка Триумвирата давно покинула страну и на очереди вторая волна Эвакуации, после которой страна окажется брошенной, как судно без экипажа. Страшно представить, сколько крови прольется на улицах, ведь только за последний месяц уровень преступности подскочил на треть. Другие призывали не поддаваться панике, засучить рукава и выполнять свой долг. Третьи же, с хитрецой посматривая на остальных, по секрету сообщали о соглашении между законниками и группой офицеров из штаба армии, которые вместе намерены воспользоваться текущей неразберихой и захватить власть. Аббасов в спорах участия не принимал, но слушал с интересом. Многое из сказанного вызывало разумные сомнения, но он хорошо знал, что подобные разговоры не возникают, не имея никакой почвы под собой.
* * *
Перед поездкой в аэропорт Аббасову нужно было избавиться от «хвоста», приставленного, скорее всего, по указанию Минина. До посадки рейса из Лондона оставалось три часа, и штабс-капитан успел хорошо помурыжить соглядатаев по пробкам, чтобы ослабить их внимание. Ему достались не самые искушенные ребята. Он легко оторвался от них на несколько сотен метров, бросил машину на многоэтажной парковке в торговом комплексе рядом с метро, а сам спустился на эскалаторе в подземку, отворачиваясь от камер наблюдения.
Пока трясся в вагоне, Аббасова вновь все обдумал. Решение было принято давно; сомнений в душе не осталось. Но он хотел убедиться, что ничего не упустил из виду.
…Понижение в звании и перевод не только больно ударило его по самолюбию, но и лишило его возможности отдавать приказы по своему усмотрению. Обращаться в технический отдел с просьбой взломать электронный ящик Карины Вечтомовой было бы самоубийством. Поэтому Аббасов нанял хакера на стороне за кругленькую сумму. Да и на что ему теперь сбережения, если все решено.
Ничего заслуживающего интереса в ее почте не обнаружилось. Штабс-капитан испугался, что она вообще перестала пользоваться этим адресом, но, на его удачу, Карина нарушила молчание, вступив в переписку с сокурсницей. Но радоваться было рано. Ему не удалось найти никаких намеков, что она общается с Полуниным. Только старые, более чем годичной давности письма, в которых они с Арчибальдом обменивались ссылками на интересные ресурсы.
