Карина подняла голову. В комнате возник тот жандарм, который застукал ее в квартире Арчи. Его появление вызвало у белобрысого садиста легкую панику.
Вошедший раскачивался с пяток на носки и обратно. Карина заметила собственное размытое отражение на голенищах его начищенных сапог.
— Вон отсюда! — коротко приказал он.
Блондин засуетился, зачем-то принялся судорожно застегивать воротничок, не справился и неуловимой тенью метнулся за дверь. Разыграно, как по нотам, отметила про себе Карина.
Штабс-капитан наклонился и помог ей подняться с пола. Заботливо усадил на стул, вызвал дежурного из коридора и потребовал немедленно снять браслеты. Освобожденные руки безвольно повисли вдоль тела. Навалился новый приступ боли. Она набралась мужества и попробовала помассировать себе плечи. Руки, хоть и плохо, но слушались.
Ее спаситель занял место дознавателя за столом. С задумчивым видом перелистнул несколько страниц в папке и закрыл ее.
— Понапишут, — пожаловался он; «шут» на конце прозвучало примерно как «щют».
Карина растерла запястья и за неимением платка вытерла нос рукавом.
— Салфетку? Воды?
Она покачала головой.
— Как хотите, — штабс-капитан являл собой саму любезность. — Я бы хотел, чтобы вы успокоились, прежде чем мы начнем беседу.
У него были узкие хитрые глаза, из-за которых он сильно напоминал матерого лиса.
— Беседуем? Называйте вещи своими именами. Это больше похоже на допрос.
— Ну, с точки зрения закона, вы правы. Но мы же интеллигентные люди, — из его уст «мы» прозвучало как «ми». Помимо этой склонности к смягчению окончаний он практически не коверкал русские слова. — Посидим, поговорим по душам. Потом расстанемся друзьями, а?
У Карины вырвался сдержанный смешок.
— Тогда зачем это представление: арест, наручники, камера?
— Во-первых, вы не арестованы, а задержаны. Это разные вещи, — возразил штабс-капитан. — Но я понимаю ваше негодование. Прошу прощения за своих подчиненных. Но их тоже можно понять. Даже не представляете, с каким контингентом им приходится работать: убийцы, жулики, ворье, публичные женщины…
— Не представляю, как я связана с этим вашим контингентом.
Штабс-капитан характерным жестом ткнул в переносицу указательным пальцем, будто поправлял невидимые очки. Он раскрыл папку, извлек фотографию и бросил перед собой на стол.
— Вот, посмотрите.
Карина с трудом оторвалась от стула. На карточке крупным планом отпечаталось лицо мертвеца: глаза закатились, рот жутко оскален, натянутая кожа лоснится, а во лбу зияет страшная рана, в которой поблескивают острые осколки черепа.
Она отшатнулась и упала на стул.
— Кто этот человек? — выдавила из себя Карина.
— Наш сотрудник.
Чтобы задать следующий вопрос, ей пришлось собраться с силами. Предчувствие неминуемой катастрофы сжало сердце ледяными костлявыми пальцами.
— Кто его убил?
— Мы подозреваем вашего старого знакомого — Арчибальда Полунина.
В глазах потемнело и поплыло. Карину вновь скрутил приступ удушья. Вдобавок откуда-то из глубины живота подступила тошнота. Ее не вырвало, наверное, только потому, что она уже давно ничего не ела.
— Вам плохо? — приглушенно донеслось издалека, как если бы она находилась на дне океана, а до нее пытались докричаться с берега.
Такое уже было очень давно, еще в школе. Она почти утонула, но чьи-то уверенные руки схватили ее и потащили наверх, к воздуху, а потом оказалось, что это Арчи сообразил раньше всех, пока одноклассники продолжали барахтаться с пенопластовыми досками, а тренер флиртовал с полуголыми старшеклассницами.
Похоже, теперь Арчи тянул ее ко дну.
Она провела шершавым языком по небу. Пожалуй, стакан воды действительно не помешал бы.
— Пить, — прошелестели помертвевшие губы.
Штабс-капитан исчез из размытого поля зрения, но скоро вернулся с наполненным водой пластиковым стаканчиком. Карина чуть не выронила его из слабых пальцев. Она казалась себе запертой в аквариуме, отделенной от остального мира мутной преградой. Примерно также бездушная рыбка смотрит на своего хозяина, который мелькает тенью за стеклом и иногда заслоняет своей фигурой свет.
— Можем продолжать? — потряс ее за плечо штабс-капитан.
Карина допила и кивнула. Он забрал у нее пустой стакан и выбросил в мусорное ведро. Вернулся на свое место за столом.
— Плохая ситуация. Вы крепко увязли, Карина. Но я помогу вам, если вы поможете мне.
— Почему вы решили, что это сделал Арчи?
— Факты. Они против него. Других подозреваемых нет. Последний, с кем контактировал убитый, ваш друг. После этого мы нашли нашего агента вот в таком виде, — штабс-капитан постучал ногтем по фотографии.
— Как-то не похоже на неопровержимые улики.
Зрению вернулось четкость. Карина увидела, как штабс-капитан недовольно поморщился, словно надкусил недозрелое яблоко.
— Поясню. Мне от вас нужны только показания. Не обольщайтесь. Вы ничем не поможете своему другу. Но ваша собственная судьба зависит от того, договоримся ли мы с вами.
— Договоримся о чем?
Штабс-капитан вместо ответа выудил из папки листок с напечатанным текстом и положил поверх фотографии и жестом предложил Карине ознакомиться. Она быстро пробежалась глазами по строчкам. Это был протокол допроса свидетеля Карины Валерьевны Вечтомовой. Все-таки свидетель! Из текста следовало, что она, будучи много лет знакома с Арчибальдом Александровичем Полуниным, неоднократно обращала внимание на его странное поведение, выражавшееся в замкнутости и раздражительности. По ее наблюдениям, у гражданина Полунина, который подозревается в преднамеренном убийстве с отягчающими обстоятельствами, существует нелегальный источник дохода. Он лично несколько раз рассказывал, что входит в некую подпольную организацию, цели которой состоят в дестабилизации обстановки в обществе, а также дискредитации пенсионного законодательства. Внизу страницы осталось место для даты и подписи.
К щекам прилила кровь. Карина подняла взгляд на штабс-капитана. Тот на секунду замешкался.
— Не торопитесь с выводами, Карина. Может быть, он ничего такого и не говорил. Но это очень близко к действительности, — попробовал он ее успокоить.
— Это ложь! — она брезгливо отшвырнула от себя донос. — Он не мог этого сделать!
Аббасов следил, как лист медленно планирует на пол. Затем вышел из-за стола, кряхтя, наклонился, чтобы поднять документ. Выпрямившись, он удрученно покачал головой.
— Как же не сделал! Почему он тогда скрывается, а? — офицер уговаривал ее, как малого ребенка. — Если он ни в чем не виноват, пришел бы к нам, все объяснил. Что ж мы, звери какие, не понимаем ничего. А он прячется. Может, подскажите, где его искать?
