Собираясь возразить, Коростель открыл было рот, но встретил строгий взгляд Полунина и промолчал.
— Не волнуйтесь, я не за тем пришел, чтобы выяснять отношения, — заверил тот. — Знаю по опыту, занятие это бесполезное. Я пришел поделиться кое-какими соображениями насчет нашего дела.
— Не поймите меня превратно, но какие у нас с вами могут быть дела, Леонид Семенович?
— То есть вы хотите, чтобы я ушел?
Полунин приподнялся.
— Нет, подождите, — остановил его Коростель. — Что вы хотели рассказать?
Старик начинал его нервировать. Что он задумал? Только нельзя давать волю гневу. Как учил инструктор: лишь очень примитивные люди считают до десяти, а нормальный человек управляет своим состоянием с помощью дыхания. Рука непроизвольно потянулась к пачке сигарет, но эта слабость лишь выдаст его внутреннее состояние. Поэтому Коростель придвинулся к столу и сложил руки перед собой.
— Перейдем сразу к делу, чтобы не занимать вашего времени, господин статс-инспектор. Для начала ответьте на один вопрос: вы уверены, что мой племянник мертв?
Коростель порадовался, что не успел закурить, а то поперхнулся бы дымом и имел бледный вид.
— До сих пор у меня не было оснований сомневаться, — Коростель, не моргая, смотрел прямо в глаза собеседнику. — Заключение медэксперта, свидетельство о смерти…
Скептически усмехнувшись, Полунин дал понять, насколько смехотворны перечисленные доказательства.
— Мне ли объяснять, как проворачиваются подобные схемы. Я считаю, что Арчи жив, а его самоубийство инсценировали.
— Ваше мнение на чем-то базируется или это так, домыслы одинокого старика?
Коростель сделал вид, что борется с зевотой.
— Я обнаружил за собой слежку, — нанес выпад Полунин.
Теперь статс-инспектор пожалел, что не успел закурить. За клубами дыма было бы проще скрыть свою реакцию и выиграть время на обдумывание следующего хода. Поведение Полунина сильно походило на спланированную провокацию.
— Думаете, это связано с вашим племянником? — после пары вдохов и выдохов спросил Коростель.
— Я задался тем же вопросом, когда заметил. Сначала я предположил, что это ваших рук дело. Но потом пораскинул мозгами, но так и не понял, зачем вам за мной следить.
Хитрющие глаза Полунина даже не скрывали издевку. Неужели мои орлы прокололись, и старик их срисовал? Вот же старый прохвост…
— Слежка продолжается до сих пор? — уточнил Коростель.
— Каждый день, — подтвердил Полунин. — С утра и до позднего вечера.
Статс-инспектор все же дотянулся до пачки, выудил сигарету и закурил. Мысли в мозгу проносились стремительно, как почтовый экспресс. Куда смотрели мои остолопы? Разгоню к чертовой матери, разозлился он. Отправлю ловить уклонистов от пенсионных обязательств!
— Я продолжал размышлять и пришел к выводу, что кроме жандармов за мной присматривать некому. Вы согласны с моими умозаключениями?
— Допустим.
— Но зачем им за мной следить? Этому может быть только одно объяснение: Арчибальд — жив!
— Жив? — выпустив дым, переспросил Коростель.
— Да-да. И, вероятно, бегает где-то на свободе. Иначе, зачем еще им держать меня под колпаком?
— Возможно, у них просто появился материал по вашей скромной персоне. Такая мысль вас не посещала?
— Бросьте вы, подумайте сами! Если бы у них было что-нибудь серьезное, они давно меня закрыли бы. Но они выжидают. А чего ради, если Арчи погиб, можете мне ответить?
Коростель никак не мог сообразить, как следует себя вести. У него возникло неприятное, труднообъяснимое ощущение, будто они поменялись местами.
— Предположим, вы правы. С какой целью вы рассказываете все это мне?
— Ну как же, — обиделся Полунин. — Это ведь важная зацепка. Неужели вам не интересно?
— Очень любопытно, конечно, но сначала нужно проверить все обстоятельства.
— Понимаю, дело-то серьезное. Но вы же не забыли нашу давнюю беседу?
— Которую?
— Когда вы обещали мне определенные гарантии, если я помогу вытащить из Арчи секреты Профессора. Эта договоренность в силе?
— Мне кажется, вы излишне торопите события. Если даже ваши подозрения верны, я сильно сомневаюсь, что нам удастся вытащить вашего племянника из рук жандармов.
— Хорошо, будем считать, что пока это только наши предположения. Тем не менее, я хочу понимать, в одной мы лодке или уже нет. От вас же ничего требуется, кроме как просто ответить.
Коростель разогнал ладонью сигаретный дым над столом, словно это могло прояснить ситуацию. В конце концов, а чем мы рискуем? Пусть старик думает, что ему угодно. При определенном сценарии его помощь может пригодиться.
— Пусть будет по-вашему.
— Это означает «да»? — настаивал старик.
— Да.
Полунин удовлетворенно потер руки.
— Это все, что вы хотели? — поинтересовался Коростель.
— На данном этапе. Если что, вы знаете, где меня искать, — раскланялся посетитель и удалился той же уверенной походкой, которой вторгся в кабинет.
Статс-инспектор с остервенением раздавил окурок в мраморной пепельнице и тут же достал следующую сигарету. Он глубоко затянулся несколько раз, а затем потянулся к кнопке интеркома.
— Начальника группы наружного наблюдения ко мне! Немедленно! — приказал он.
* * *
Стратегические задачи нужно решать, ведя бой на чужой территории. Вопреки распространенной поговорке про родные стены, у себя дома ты слишком уязвим. Эту особенность Леонид Семенович Полунин прочувствовал на собственной шкуре, когда господин Коростель впервые явился к нему в квартиру. В тот момент он оказался совершенно не готов и проиграл партию практически по всем статьям.
Визит в логово Коростеля доставил Полунину определенное удовольствие. Теперь уже он застал статс-инспектора врасплох и, вроде бы, завладел инициативой. По крайней мере, на какое-то врем. Что само по себе очень неплохо, учитывая сложившуюся расстановку сил.
Поначалу он поверил, что в урне прах Арчи. Кроме него, никто не пришел на кладбище. Кому есть дело до смерти мальчишки-сироты? Было пасмурно. Под монолитными облаками черными кляксами метались вороны, тревожно крича. В колумбарии смотритель расковырял ячейку и пристроил урну к другой, покрывшейся налетом ржавчины. Кто бы мог подумать, что Арчи ляжет рядом с матерью так скоро. «Можно закрывать», — сказал Полунин и высморкался. Он поднял глаза. Вдалеке у дороги вспыхнул блик. Солнце пряталось, но линза бинокля или камеры все равно отсвечивала. Помахать им, что ли, подумал Полунин, но решил, что лучше не разрушать образ старого одинокого человека, похоронившего всех своих родных.
