Судьба умирающего Лесосибирска Аббасова не занимала. В городе он остановился потому, что отсюда было удобнее добираться на другой берег Енисея, в деревню Рудиковка, на окраине которой Рогволд встречался со своими поставщиками, курсирующими по реке и ее притокам. Эти ребята были довольно отчаянными головами: за золото доставят любой товар, если он вообще существует в природе. Их давно следовало прижать к ногтю, но пока они приносили пользу проекту «Лепрозорий», Аббасов прикрывал глаза на их криминальную деятельность.
Майор поселился в гостинице «Кедр» на улице, носящей имя Шестидесятилетия ВЛКСМ. На козырьке трехэтажного панельного здания по вечерам мигали русские буквы, складывающиеся в слово «хотель». На рецепшене, похожем на регистратуру в районной поликлинике для негосслужащих (включая дежурную угрюмость располневшей женщины, сидевшей по ту сторону стеклянной перегородки), отчаянным приветом из другой жизни висело отпечатанное на принтере объявление о том, что жильцам номеров «люкс» доступ к сети wi-fi предоставляется бесплатно, а имя и пароль для подключения нужно спросить у администратора. Степень убожества стандартного номера оставалась загадкой, ведь удобства хваленого «люкса» исчерпывались полуторной кроватью, тумбой со старым кинескопным телевизором, накрытым сверху для красоты разноцветной тряпицей, а также совмещенным санузлом с душевой кабиной.
Даже проклятый Аллахом город Петра на болоте не вызывал у Аббасова такой изжоги. Или взять, к примеру, Красноярск — всего каких-то две сотни километров на юг от Лесосибирска. Если вечером выйти на центральный проспект, легко представить себе, что прогуливаешься где-нибудь в пределах Садового кольца. Но тут…
Аббасов попробовал отужинать в ресторане «Беккер», который в путеводителе именовался лучшим в городе. Порядок цифр в правой графе меню действительно был сопоставим с московскими, а вот качество блюд вызывало недоумение. Майор впал в уныние, когда оказалось, что официанта нужно предупреждать заранее, чтобы в еду не добавляли майонез, поскольку по умолчанию все местные кулинарные изыски предполагали его обильное использование. Уже одного этого, в общем, было достаточно, чтобы поднять скандал, но Аббасов не хотел привлекать лишнего внимания. Однако он опрометчиво не принял во внимание особенности местного менталитета. Майор не успел разделаться с подметкой, сдобренной слоем майонеза и расплавленного сыра, гордо именуемой в «Беккере» мясом по-боярски, как возле него материализовался плечистый славянин, а следом подтянулся и его приятель, чуть пониже ростом, но тоже впечатляющей комплекции. От обоих за версту разило водкой, луком и чесноком. Перебивая друг друга, они настойчиво бубнили про то, что таким, как Аббасов, здесь не рады, что тут собираются только достойные мужчины, а всякие черножопые, понаехавшие, должны прятаться по углам и носа не показывать, как крысы, потому что хватит! Думаете, Москвабад устроили, так всю нашу землю под себя подмяли? Хрен вам! Здесь так-то Сибирь! У нас не забалуешь!
При других обстоятельствах Аббасов без лишних прелюдий насадил бы обоих на первые попавшиеся под руку столовые приборы. Но полевые условия требовали от него сдержанности. Он заверил уважаемых господ, что попал в этот ресторан по незнанию и недомыслию и удалится, как только доест свою порцию. Пьянчуги, несколько раздосадованные, чтоб обошлось без рукоприкладства, вернулись за свой стол, где, оживленно жестикулируя, рассказывали своим некрасивым спутницам, какие они героические защитники родины.
На следующий день Аббасов допросил с пристрастием даму на рецепшене. Следуя ее указаниям, он нашел в припортовом районе кафе, в котором заправляли собратья-мусульмане, и впредь питался только там. За смешные по столичным меркам деньги здесь можно было отведать настоящую толму с чем-то и правда очень напоминающим мацони, утолить голод сытным бешбармаком, а на десерт полакомиться сносным вареньем из грецких орехов.
К концу недели Рогволд так и не вышел на связь, нарушив все договоренности. Это было не похоже на него, и Аббасов занервничал всерьез. Он часами просиживал над картой Енисейского кряжа, но ситуация не менялась. Майор отказывался верить, что допустил ошибку. Что могло пойти не так?
Аббасов решил пока не докладывать замминистра Минину и вызвал спецназ комбеза.
* * *
Под брюхом вертолета медленно полз зеленый с прогалинами ковер тайги. Ландшафт чем-то напоминал родные места. В детстве Аббасову чаще доводилось прятаться внизу, наблюдая сквозь листву за проходящими над кронами железными птицами с выкрашенными в красный цвет боеголовками под коротенькими, будто обрубленными крыльями. Мальчишеское сердце замирало, когда ракеты срывались с подвесок и после вспышек огня устремлялись вдаль, оставляя дымный след, а через какое-то время доносился ослабленный расстоянием грохот взрыва.
Пилот ткнул пальцем в плексиглас, но Аббасов уже и сам заметил медленно тянущуюся в небо ниточку серого дыма. По его просьбе, они сделали несколько кругов, прежде чем вертолет осторожно опустился на площадку, расчищенную спецназовцами на краю леса, обступившего кряж.
Встречал капитан, возглавивший группу захвата. Он откинул матовый щиток на шлеме, козырнул и без лишних предисловий доложил обстановку, перекрикивая шум лопастей вертолета:
— Операция проведена успешно. С нашей стороны потерь нет, двое трехсотых. Со стороны противника — около пятидесяти двухсотых. Еще не всех нашли, подсчитываем.
— Что?! — вскипел Аббасов. — Ты в своем уме? Я же приказал брать живыми!
— Виноват, господин майор! Неверно выразился! Они сами друг друга поубивали, еще до нашего появления.
Аббасов дернул воротник, который не давал вдохнуть.
— Показывай! — приказал он.
Трупы уложили в ряд на полу основного тоннеля. Майор шел и всматривался в искаженные смертью лица. Большинство погибших были одеты в черную форму. Глядя на их переломанные тела, можно было подумать, что их пропустили через камнедробилку. Он не мог поверить своим глазам.
— Похоже, у них произошло что-то вроде бунта. Мятежники захватили арсенал и расправились с теми, кто пытался оказать сопротивление, — офицер держался у него за спиной.
Аббасов замер, как вкопанный, увидев знакомую фигуру в звериных шкурах, почерневших от запекшейся крови. Рядом с ним скорчился Председатель. На переломанном носу Бориса Мананьева каким-то чудом держались разбитые очки, а лицо застыло в выражении безмерного удивления и разочарования. Чем же он так досадил этим людишкам?
Преклонив колено, майор опустил веки Рогволда.
— Кажется, эти двое до последнего держали оборону, — поделился капитан своими соображениями.
Чуть дальше Аббасов нашел и Христо, агента, подосланного к Полунину на каторге. Узнать его удалось не сразу — ему выбили все зубы и рот распахнулся, словно черная дыра в преисподнюю.
— Тут нет тех, кто мне нужен. Где остальные люди?
Командир спецназа повел майора за собой. Когда они проходили мимо, бойцы отдавали честь.
Население Колонии согнали в большую залу, служившую столовой. Люди со связанными руками сгрудились у дальней стены, исподлобья поглядывая на шеренгу спецназовцев, каждый из которых держал наизготовку автомат. Немного особняком держались женщины, боявшиеся поднять головы. Большинство из них были в разорванных одеждах и неловко пытались прикрыть наготу. Нельзя было не заметить ссадин и синяков на их телах. Дети цеплялись чумазыми ручонками за юбки матерей.
