Вивенна простояла долго. Шлюхи выглядели сытыми. Чистыми. Некоторые смеялись. Она могла к ним присоединиться. На днях ей так и сказал беспризорник, заметив, что она еще молода. Он хотел отвести ее к местному господину, надеясь срубить деньжат за вербовку готовой на все девицы.
Соблазн был велик. Еда. Тепло. Сухая постель.
Ее передернуло. «Благословенный Остр! О чем я думаю? Что случилось с моим рассудком?» Сосредоточиться было трудно. Она словно непрерывно находилась в состоянии транса.
Вивенна приказала себе двигаться дальше, прочь от женщин. На это она не пойдет. Пока.
До поры.
«О, повелитель цветов, – ужаснулась она. – Мне нужно выбраться из этого города. Пусть я лучше умру от голода по пути в Идрис или достанусь Денту, который будет меня пытать, чем завершу скитания в борделе».
Однако теперь, когда голод не отступал ни на секунду, моральный аспект торговли телом, как и воровства, представился ей намного более призрачным. Она достигла самого дальнего переулка. Из прочих ее уже вытурили. Но этот был хорош. Глухой, но часто полный беспризорников помоложе. В их обществе ей было лучше, хотя она знала, что ночью они обыскивали ее в поисках денег.
«Поверить не могу, как я устала…» – подумала Вивенна. Голова закружилась, она прислонилась к стене. Несколько раз глубоко вздохнула. Такое в последние дни случалось часто.
Она устремилась вперед. Переулок пустовал – все его обитатели где-то шлялись, надеясь выручить вечером пару лишних монет. Она выбрала лучшее место – пригорок, где как-то ухитрился вырасти пучок травы. И даже кочек там было не так уж много, хотя легкий дождь грозил превратить его в грязное месуво. Ей было все равно.
Позади нее в переулке возникли тени.
Она отреагировала мгновенно – бросилась бежать. Уличная жизнь – суровая учительница. Несмотря на слабость, Вивенна бежала быстро – ее гнала вперед паника. Затем впереди ей заступила путь другая тень. Она застыла. Обернувшись, увидела стайку шпаны.
Сзади шел человек, который ограбил ее неделями раньше, – тот, что забрал платье. У него был унылый вид.
– Извиняй, принцесса, – сказал он. – Вознаграждение слишком крупное. Хотя я ноги сбил, разыскивая тебя. Ты насобачилась прятаться.
Вивенна моргнула. А потом обмякла и села на землю.
«Больше мне попросту не вынести», – подумала она, обхватив себя руками. Сил не осталось ни капли – ни физических, ни духовных. В какой-то мере Вивенна была рада, что все закончилось. Она не знала, что с ней сделают, но понимала: всему конец. Кому бы ее ни продали, тот больше не даст ей сбежать.
Шпана окружила ее. Один обмолвился, что ее отведут к Денту. Вивенну грубо схватили за руку, рывком поставили на ноги. Опустив голову, она пошла следом. Ее вывели на главную улицу. Тьма сгущалась, но к переулку не шли ни беспризорники, ни нищие.
«Надо было сообразить, – пронеслось в голове у Вивенны. – Все будто вымерло».
Бремя оказалось чересчур тяжелым. У нее больше не осталось сил на побег. В глубине души она поняла, что наставники были правы. Когда ты голодна и слаба, тебе не хватит энергии ни на что, даже на бегство.
Сейчас она с трудом вспоминала учителей. Ей было нелегко припомнить даже чувство сытости.
Громилы остановились. Вивенна подняла взгляд и заморгала, справляясь с головокружением. Там, в темноте на мокрой улице, перед ними что-то лежало. Черный меч. Само оружие, серебряные ножны – все это валялось в грязи.
Воцарилась тишина. Один громила шагнул вперед и поднял меч. Расстегнул на ножнах застежку. Вивенну затошнило – скорее даже это было воспоминание о тошноте, чем подлинное чувство. Она в ужасе попятилась.
Головорезы окружили дружка как завороженные. Один потянулся к эфесу.
Державший меч нанес удар. Не обнажая клинка, он чиркнул им по лицу товарища. Меч закурился черным дымом, который поднимался от крохотной видимой полоски лезвия.
Все загалдели и попытались завладеть мечом. Громила продолжал им размахивать, и оружие разило намного сильнее и губительнее, чем ему полагалось. Трещали кости, по булыжной мостовой текла кровь. Тот все атаковал, двигаясь с ужасающей скоростью. Вивенна, пятясь и спотыкаясь, перехватила его взгляд.
Громила был исполнен страха.
Последнего друга он убил ударом ножнами по спине – того, что ограбил Вивенну в день, теперь казавшийся бесконечно далеким. Кости хрустнули. Рукав меченосца успел распасться, и по руке до плеча расползлась извивистая, как вены, чернота. Темные пульсирующие жилы, взбугрившиеся под кожей. Человек завопил пронзительно и отчаянно.
Затем он развернул меч и вместе с ножнами вогнал себе в грудь. Тот пронзил кожу и плоть, хотя сами ножны не были заточены. Мужчина рухнул на колени, запрокинул торс и задергался, глядя в небо, а черные вены на руке начали исчезать. Он так и умер – на коленях, удерживаемый мечом, который вышел через спину и не дал повалиться.
Вивенна одиноко стояла на улице, заваленной трупами. С крыши на двух оживленных веревках спустилась фигура. Человек мягко приземлился, веревки упали. Он прошел мимо Вивенны, не обращая на нее внимания, и поднял меч вместе с трупом. Помедлив секунду, застегнул ножны и выдернул все целиком из тела.
Вивенна тупо смотрела перед собой. Затем в оцепенении села на мостовую. Она даже не вздрогнула, когда Вашер подхватил ее и перебросил через плечо.
42
– Ее милость не интересует встреча с вами, – сказала жрица, сохраняя почтительную позу.
– А меня не интересует ее незаинтересованность, – ответил Жаворонок. – Спроси-ка у нее еще раз, для верности.
Жрица склонила голову:
– Прошу прощения, ваша милость, но я уже четырнадцать раз спрашивала. Богиня Всематерь теряет терпение, утомленная вашими домогательствами, и не велела мне больше о них докладывать.
– Она и другим жрицам так приказала?
Та замялась:
– Вообще-то, нет, ваша милость.
– Прекрасно, – сказал Жаворонок. – Кликни кого-нибудь из них. И отправь ко Всематери ее – пусть спросит, примут ли меня.
Жрица звучно вздохнула; Жаворонок расценил это как своего рода победу. Жрицы Всематери были самыми набожными и самыми кроткими при дворе. Если он сумел досадить даже им, то сумеет кому угодно.
Уперев руки в бока, он остался ждать, а жрица ушла выполнять его поручение. Пусть Всематерь приказывала жрицам, она не могла велеть полностью игнорировать Жаворонка. В конце концов, он тоже бог. И если просил их совершить нечто, не запрещенное Всематерью категорически, им приходилось подчиняться.
Даже когда это раздражало богиню.
– У меня развивается новый навык, – сказал Жаворонок. – Бесить через посредников!
