Он потянулся за доской.
«Я люблю тебя».
Она улыбнулась. Утро всегда начиналось с этого.
– И я тебя люблю.
«Но нам, наверное, грозит беда?» – продолжил он.
– Да.
«Сколько у нас времени? Пока не станет видно, что ты носишь ребенка?»
– Не знаю точно сколько, – помрачнела Сири. – Мне не хватает опыта. Дома, в Идрисе, были женщины, которые жаловались, что хотят обзавестись детьми, да сразу не получается. Так что это не всегда происходит сразу. Я знаю и других, которые родили точнехонько через девять месяцев после первой брачной ночи.
Сьюзброн погрузился в размышления.
«Через год я могла бы стать матерью, – подумала Сири. Перспектива ошеломляла. До недавнего времени она всерьез не считала себя взрослой. Ее слегка замутило. – Конечно, если верить тому, что нам говорили, ребенок от Бога-короля всяко родится мертвым».
Даже если им лгали, дитя окажется в опасности. Она по-прежнему подозревала, что жрецы похитят его и подменят возвращенным. Скорее всего, исчезнет и Сири.
«Синепалый пытался меня предупредить, – подумала она. – Он говорил, что опасность угрожает не только Сьюзброну, но и мне».
Сьюзброн вновь занялся письмом:
«Я принял решение».
Сири ответила вопрошающим взглядом.
«Я хочу предстать перед народом и другими богами. Пусть узнают меня поближе. И буду править королевством самостоятельно».
– Мне казалось, что мы сочли это слишком опасным.
«Так и есть. Но я думаю, это тот риск, на который нам надо пойти».
– А как же твои прежние возражения? – спросила Сири. – Ты же не выкрикнешь правду во всеуслышание, а если попробуешь сбежать, тебя остановит охрана.
«Да, – написал Сьюзброн, – зато у тебя охранников намного меньше, и ты-то уж сможешь крикнуть».
Сири задумалась.
– Это верно, – сказала она в итоге. – Да только поверят ли мне? Что подумают люди, если я начну орать о том, как Бога-короля держат в плену его же жрецы?
Сьюзброн искоса посмотрел на нее.
– Будь уверен, меня сочтут сумасшедшей.
«А если ты убедишь возвращенного, с которым часто общаешься? Жаворонка Отважного?»
Сири решила, что это надо обдумать.
«Ты пойдешь к нему и выложишь всю правду, – написал Сьюзброн. – Возможно, он сведет тебя с другими возвращенными, которые, по его мнению, прислушаются к нам. Жрецам не удастся принудить к молчанию всех».
Сири немного полежала молча у него на груди.
– Себ, это может и выгореть, но почему попросту не сбежать? Служанки у меня теперь из Пан-Каля. Синепалый обещал помочь с бегством, если я попрошу. Мы можем податься в Идрис.
«Если мы убежим, Сири, за нами последуют халландренские войска. Идрис нас не спасет».
– Тогда куда-нибудь еще.
Он покачал головой:
«Сири, я слышал споры во дворе правосудия. Между нашими королевствами скоро вспыхнет война. Если мы скроемся, то обречем Идрис на вторжение».
– Если останемся – тоже.
«Нет, когда я возьму власть, – написал Сьюзброн. – Халландренский народ, даже боги, обязаны мне подчиняться. Войны не будет, если я ее не одобрю. – Он стер написанное и продолжил уже быстрее: – Я уведомил жрецов, что не желаю войны, и они вроде бы согласились. Однако не сделали ничего».
– Не иначе встревожены, – сказала Сири. – Вдруг ты займешься политикой и увидишь, что они тебе не нужны.
«И будут правы, – с улыбкой написал он. – Я должен стать народным вождем, Сири. Только так получится защитить твои любимые прекрасные холмы и семейство».
Сири умолкла, больше не возражая. Сделать, как он говорил, – значит пойти ва-банк. Поставить на карту все. В случае неудачи жрецы, без сомнения, поймут, что Сири и Сьюзброн общаются.
Муж, очевидно, заметил ее тревогу.
«Это опасно, но лучшего не придумать. Побег рискован не меньше, а наше положение станет намного хуже. В Идрисе нас назовут виновниками халландренского нашествия. А в других странах может быть еще тяжелее».
Сири медленно кивнула. В другом государстве они окажутся без денег и превратятся в идеальные мишени для похищения и шантажа. Они скроются от жрецов только с тем, чтобы угодить в плен и быть использованными против Халландрена. После Панвойны королевство Радуги снискало всеобщую нелюбовь.
– Да, ты прав, мы попадем в плен, – признала Сири. – К тому же в другой стране ты останешься без еженедельного доха. Тогда ты умрешь.
Сьюзброн замялся.
– Что такое?
«Я не умру без доха, – ответил он. – Но это не довод в пользу побега».
– Ты хочешь сказать, что все это ложь и возвращенным не нужен дох, чтобы выжить? – спросила Сири, не веря глазам.
«Вовсе нет, – написал он поспешно. – Нам нужен дох, но ты забываешь, сколько их у меня накопилось за поколения. Однажды я слышал, как об этом говорили мои жрецы. Если придется меня куда-то переправить, я выживу за счет запасов. У меня намного больше дохов, чем нужно, чтобы быть возвращенным. Мое тело будет кормиться ими по одному в неделю.
Сири в задумчивости села. Из этого что-то следовало в отношении дохов, но она не могла понять что. Увы, ей не хватало опыта.
– Хорошо, – сказала она. – Значит, если понадобится, мы все-таки можем где-нибудь спрятаться.
«Я же сказал, это не довод в пользу побега. Мое богатство, может быть, и сохраняет мне жизнь, но также превращает меня в очень ценную добычу. Этих дохов захочется каждому, и мне грозила бы опасность, даже не будь я Богом-королем».
Он говорил чистую правду. Сири кивнула.
– Ладно, – согласилась она. – Если разоблачать жрецов, то не стоит тянуть. Как только возникнет хотя бы намек на мою беременность, готова поспорить, они в два счета меня изолируют.
Сьюзброн написал:
«Через пару дней двор соберется на генеральную ассамблею. Я слышал, как жрецы говорили, что собрание важное – редкий случай, когда голосовать призовут всех богов. Тогда и решится, идти ли войной на Идрис».
Сири нервно кивнула:
– Я пойду к Жаворонку и попрошу о помощи. Если мы побываем еще у нескольких богов, то, возможно, они – перед толпой – потребуют разобраться, лгу я или говорю правду.
«А я открою рот и покажу, что у меня нет языка, – написал он. – Посмотрим, как запоют жрецы. Им придется склониться перед волей своего пантеона».
– Хорошо, – сказала Сири. – Давай попробуем.
49
