Вашер повернулся и пошел прочь.
– Забирай свое чадо и береги. – Он остановился и оглянулся. – И постарайся, чтобы это королевство не привлекло к резне безжизненных.
Счастливый отец кивнул, все еще будучи в слезах:
– Да, да. Конечно. Благодарю тебя от всего сердца.
Вашер снялся с места. Вивенна поспешила следом, не спуская глаз с псов.
– Как вы заставили их замолчать?
Он не ответил.
Она оглянулась на особняк.
– Ты оправдана, – негромко бросил Вашер, минуя окутанные тьмой ворота.
– Что?
– Дент похитил бы эту девочку, даже если бы ты не явилась в Т’Телир. Я никогда бы ее не нашел. У Дента слишком много пособников из воров, и я решил, что он устроил тот налет, чтобы просто нарушить поставки продовольствия. Как и все, я не подумал о карете.
Остановившись во тьме, он посмотрел на Вивенну:
– Ты спасла ей жизнь.
– Случайно, – ответила она.
Принцесса не видела своих волос, но чувствовала, как они багровеют.
– Это не важно.
Вивенна улыбнулась, почему-то польщенная похвалой куда больше, чем следовало.
– Благодарю.
– Прости, что вышел из себя, – сказал Вашер. – Там, в логове. Воин должен сохранять хладнокровие. В бою или поединке нельзя допускать, чтобы тобой руководил гнев. Поэтому я никогда и не был хорошим дуэлянтом.
– Вы справились с делом, а Дент потерял очередную пешку, – возразила Вивенна. Они вышли на улицу. – Правда, лучше бы я не видела этот шикарный особняк. Он не улучшил моего мнения о халландренских жрецах.
Вашер качнул головой:
– Отец Нанроваха – в числе богатейших купцов. Сын посвятил себя служению богам из благодарности за их щедрость. Он не берет денег за службу.
Вивенна осеклась:
– Надо же.
Вашер пожал плечами:
– Жрецов легко обвинить. Это отличные козлы отпущения, – в конце концов, любой закоренелый иноверец для тебя либо безумный фанатик, либо лживый кукловод.
Вивенна снова вспыхнула.
Вашер остановился посреди улицы и повернулся к ней.
– Извини, – сказал он. – Я неудачно выразился. – Ругнувшись, он продолжил путь. – Я же сказал, что не речист.
– Ничего страшного, я привыкаю, – отозвалась она.
Вашер рассеянно кивнул в темноте.
«Он хороший человек, – подумала Вивенна. – Или, по крайней мере, искренне стремится к добру». Отчасти ей показалось, что она совершает глупость, давая очередную оценку.
И все же она понимала, что не может жить и общаться вообще без суждений. Вот и судила о Вашере. Не так, как о Денте, который шутил и показывал то, что ей хотелось увидеть. Вашера она оценивала по делам. Он плакал, когда увидел ребенка в заложниках. Вернул его отцу и в награду потребовал одного: категорически призвать к миру. Жил почти без средств, посвятив себя единственной цели – предотвратить войну.
Он был суров. Груб. Ужасен в ярости. Но человеком оказался хорошим. И рядом с ним Вивенна впервые за прошедшие недели ощущала себя в безопасности.
50
– Итак, мы имеем по двадцать тысяч на каждого, – подытожила Рдянка, ступая подле Жаворонка по каменной дорожке, которая тянулась вокруг арены.
– Да, – подтвердил Жаворонок.
Их жрецы, помощники и слуги плелись за ними покорным стадом, хотя оба божества отказались от паланкинов и зонтиков. Они шли бок о бок, одни. Жаворонок – в красном и золотом. Рдянка в кои-то веки надела закрытое платье.
«Удивительно, до чего она хороша, когда решает себя уважить», – подумал Жаворонок. Он толком не понимал, чем ему не нравятся откровенные наряды. Не иначе был скромником в прошлой жизни.
Или же стал теперь. Он улыбнулся, мысленно укоряя себя. «Сколько можно все сваливать на мое старое „я“? Тот человек мертв. Это не он ввязался в политические игры королевства».
Арена заполнялась, и – редкий случай – на заседании ожидались все боги. Опаздывал только Стихийник, но он был известен непредсказуемостью.
«Близятся важные события, – размышлял Жаворонок. – Они назревали годами. Как я очутился в самой гуще?»
Накануне ему приснились странные сны. Наконец-то без войны. Только луна. И диковинные извилистые ходы. Похожие на… туннели.
Многие боги почтительно кивали, когда он проходил мимо их шатров, но кое у кого он заведомо вызывал неприязнь, а некоторые и вовсе его игнорировали.
«Удивительная система власти, – подумал он. – Правят бессмертные, которые живут всего пару десятков лет и никогда не видели внешнего мира. А люди нам все-таки верят. Нам доверяет народ».
– Я думаю, Жаворонок, нам надо обменяться кодовыми словами, – сказала Рдянка. – Чтобы у каждого были все сорок тысяч, на всякий случай.
Он промолчал.
Она отвернулась и взглянула на разодетых людей, заполнивших скамьи и стулья.
– Ну и ну! – оценила Рдянка. – Целая толпа. И на меня почти никто не смотрит. Хамство, скажи?
Жаворонок пожал плечами.
– А, правильно! – не успокоилась она. – Наверное, они… как бы выразиться? Ошеломлены, озадачены и оглоушены?
Жаворонок слабо улыбнулся, припомнив давний разговор. В день, когда все это заварилось. Рдянка послала ему вожделеющий взгляд.
– Действительно, – кивнул он. – Или, может быть, и впрямь тебя игнорируют. Чтобы польстить.
– И в чем же лесть? – улыбнулась Рдянка.
– Это провоцирует твое негодование. А нам отлично известно, что в ярости ты краше всего.
– Значит, нравлюсь тебе?
– В этом есть свои плюсы. Увы, я не могу польстить тебе таким же невниманием. Оно, понимаешь ли, должно быть искренним, чтобы стать похвалой. А я бессилен и не могу тебя не замечать. Приношу извинения.
– Ясно, – ответила Рдянка. – Я польщена. Наверное. Но кое-что ты игнорируешь замечательно: свою божественность. Приличные манеры. Мое женское коварство.
– Дорогая, ты вряд ли коварна, – возразил Жаворонок. – Коварен тот, кто держит при себе маленький, надежно спрятанный кинжал. Ты же больше похожа на человека, который обрушивает на противника каменную глыбу. Так или иначе, я могу общаться с тобой по-другому, и это вряд ли покажется лестным.
– Я почему-то сомневаюсь.
– Тебе лучше в меня поверить, – сказал он вкрадчиво. – Я все-таки бог. В моей божественной премудрости я осознал, что единственный способ воспеть такую, как ты, Рдянка, – быть намного симпатичнее, умнее и интереснее, чем ты.
