Тема Идриса не нова на ассамблее, но Жаворонок ни разу не видел столь ожесточенной дискуссии. Обсуждались санкции. Блокады. Даже некоторое военное давление. Но война? Никто еще не произнес этого слова, но всем было ясно, что именно обсуждало духовенство.
Он не мог отделаться от картин из снов – видений смерти и боли. Он не воспринимал их как пророческие, но признавал, что они наверняка связаны с тревогами подсознания. Он боялся последствий войны. Наверно, он обычный трус. Хотя казалось, что победа над Идрисом действительно разрешит очень многое.
– Ты выше дебатов, – заметил он Рдянке.
– Выше? – сладко пропела та. – Милый Жаворонок, жрецы решают наболевшие вопросы. Боги такой рутиной не занимаются.
– Я знаю точно, – откинулся в кресле Жаворонок. – Тебе нужны мои безжизненные отряды.
– Я бы так не сказала… – ответила Рдянка. – Ты нужен мне, чтобы знать, будешь ли ты…
Она смешалась, когда Жаворонок послал ей невыразительный взгляд.
– Уй, цвета! – выругалась она. – Конечно, мне нужны твои отряды, Жаворонок. Зачем еще мне хлопотать – лишь бы усадить тебя рядом? Сам же знаешь, как тобой трудно манипулировать.
– Чепуха, – отозвался он. – Обещай, что я не обязан что-либо делать, и я пойду на все, что угодно.
– На все?
– На все, для чего не требуется что-то делать.
– Тогда, получается, ничего.
– Точно?
– Да.
– Тогда уже что-то!
Рдянка закатила глаза.
Жаворонок встревожился сильнее, чем показывал. Доводы в пользу атаки никогда не звучали столь убедительно. Была доказана военная активность Идриса, и да, в последнее время горцы стали особенно несговорчивы насчет северных путей. Вдобавок росла убежденность, что возвращенные слабее, чем в предыдущих поколениях. Не менее сильны в биохромах, однако не так… божественны, великодушны и мудры. Жаворонку пришлось согласиться.
Прошло три года с последнего случая, когда возвращенный отдал жизнь для исцеления человека. Боги вызывали у людей растущее нетерпение.
– Это же не все? – спросил он, взглянув на Рдянку, которая так и лежала вразвалку, упоенно поглощая вишни. – Чего они не говорят?
– Милый Жаворонок, – сказала она. – Ты был прав. Привлечь тебя к государственным делам – значит полностью развратить.
– Я не люблю тайны. От них у меня умственный зуд, я не сплю ночами. Заниматься политикой – все равно что сдирать бинт с засохшей раны: лучше быстрее покончить с болью.
Рдянка поджала губы.
– Вымученное сравнение, дорогой.
– Боюсь, что лучшее, какое мне сейчас далось. Ничто не притупляет остроумие быстрее, чем политика. Итак, ты говорила…
Она фыркнула:
– Я уже сказала: все дело в этой женщине.
– В королеве, – уточнил он, глянув на ложу Бога-короля.
– Прислали не ту, – сказала Рдянка. – Младшую вместо старшей.
– Знаю, – ответил Жаворонок. – Умный ход.
– Умный? Да он блестящий. Тебе известно, какое состояние мы выплатили за последние двадцать лет, чтобы шпионить за старшей? Самые бдительные позаботились даже о средней – той, которую сделали монахиней. Но младшая? Никто и не подумал о ней.
«Итак, идрийцы внедрили во двор случайный элемент, – подумал Жаворонок. – Тот, что расстраивает вероломные планы, которые наши политики строили десятки лет».
Да, это было блестяще.
– О ней никто ничего не знает, – мрачно проговорила Рдянка, недовольная, что ее застали врасплох. – Мои идрийские шпионы утверждают, будто девица не сильно последовательна, и это меня беспокоит, ибо делает ее даже опаснее, чем я боялась.
Жаворонок выгнул бровь:
– Ты, часом, не перебарщиваешь?
– Да неужели? Тогда скажи, что сделал бы ты, задумывая внедрить во двор агента? Наверное, расставил бы на виду сети, отвлекая внимание от подлинного врага, которого тайно подготовил для подпольной деятельности?
Жаворонок потер подбородок. «Она говорит дело». Может быть. Вокруг было столько лукавцев, что подмывало видеть заговоры во всем. Однако тот, который заподозрила Рдянка, исключительно опасен. Очень удобно подослать к Богу-королю убийцу под видом жены – что может быть лучше?
Нет, это не выход. Убийство Бога-короля только распалит Халландрен. Но если отрядить опытную манипуляторшу, способную тайно отравить его рассудок…
– Мы должны быть готовы действовать, – сказала Рдянка. – Я не стану сидеть сложа руки, пока из-под меня вышибают мое королевство, – и не отправлюсь в праздное изгнание, как сделали короли. Ты командуешь четвертью наших безжизненных. Это десять тысяч солдат, которые не устают и не нуждаются в пище. Если примкнут еще трое со своими войсками…
Немного подумав, Жаворонок кивнул и встал.
– Куда ты собрался? – спросила Рдянка, садясь.
– Наверное, прогуляюсь, – ответил Жаворонок.
– Куда?
Он глянул вверх, на королеву.
– О, благословенные цвета, – вздохнула Рдянка. – Жаворонок, не порти нам игру. Мы действуем исключительно тонко.
– Приложу все усилия.
– Мне ведь не удастся отговорить тебя от общения с нею?
– Дорогая моя, – оглянулся Жаворонок, – мы должны как минимум поболтать. Я не вынесу, если меня свалит особа, с которой я даже мило не побеседовал.
* * *
Синепалый на время удалился по придворным делам. Сири не заметила даже, когда он ушел, – ее слишком увлекло наблюдение за спором жрецов.
Должно быть, она чего-то не понимала. Они никак не могли обсуждать нападение на Идрис. Какой в этом смысл? Что достанется Халландрену? Когда духовенство закончило дискуссию, Сири обратилась к служанке:
– О чем шла речь?
Не отвечая, женщина уставилась вниз.
– Судя по отдельным словам, они обсуждали войну, – сказала Сири. – Они же это не всерьез?
Женщина неловко шаркнула, затем посмотрела на свою товарку. Та ринулась прочь. Через несколько секунд служанка вернулась с Треледизом. Сири слегка нахмурилась. Ей не нравился этот человек.
– Да, Сосуд? – осведомился долговязый жрец, рассматривая ее с обычной толикой пренебрежения.
Она сглотнула, не желая пугаться.
– Духовенство, – сказала она. – Что оно сейчас обсуждало?
– Твою родину, Сосуд. Идрис.
– Это понятно. Что им нужно от Идриса?
– Мне показалось, Сосуд, они спорили на тему, надо ли атаковать мятежную провинцию, чтобы восстановить в ней королевскую власть.
– Мятежную провинцию?
– Да, Сосуд. Твой народ бунтует против остального королевства.
