– О ком мы говорим?
Брюлики бросила на нее раздраженный взгляд, но Дент лишь повел плечами.
– О нашем… старом друге.
– Это гнусное дело, – сказал, прохаживаясь, Тонк Фах. – Такс любит оставлять за собой горы трупов. У него странные побуждения – иначе устроена голова.
– Он почему-то заинтересован в войне, Дент, – сообщила Брюлики.
– Пусть, – огрызнулся Дент. – Тем раньше наши пути пересекутся.
Он отвернулся, равнодушно махнув рукой. Вивенна проводила Дента взглядом, отмечая его гнев и резкость движений.
– Что это с ним? – спросила она у Тонка Фаха.
– Пару месяцев назад Такс – или Вашер – убил в Ярн-Дреде нашего доброго друга, – ответил тот. – Дент привык, что в бригаде четыре человека.
– Этого не должно было произойти, – сказала Брюлики. – Арсталь был блестящим дуэлянтом, не хуже Дента. Вашеру ни в жизнь не завалить ни того ни другого.
– Он воспользовался этим… своим мечом, – буркнул Тонк Фах.
– Вокруг раны не почернело, – напомнила Брюлики.
– Тогда он вырезал черное! – рявкнул Тонк Фах, глядя, как Дент прилаживает к поясу меч. – Вашер не мог победить Арсталя в честном бою. Ни в коем разе.
Вивенна выпалила, не думая:
– Этот Вашер… Я видела его.
Брюлики и Тонк Фах резко обернулись.
– Он был вчера при дворе, – объяснила Вивенна. – Высокий, и у него, в отличие от остальных, был меч. Черный эфес и серебряные ножны. Он выглядел растрепой. Волосы всклокочены, борода неухоженная, одежда местами порвана. Вместо ремня – обычная веревка. Он наблюдал за мной сзади. У него был… опасный вид.
Тонк Фах тихо выругался.
– Это он, – проронила Брюлики. – Дент!
– Что? – откликнулся тот.
Брюлики указала на Вивенну:
– Он опережает нас на шаг. Повис на хвосте у вашей принцессы. Она видела, как он следил за ней при дворе.
– Цвета! – выругался Дент, вбрасывая дуэльный клинок в поясные ножны. – Цвета, цвета, цвета!..
– Что такого? – спросила Вивенна, бледнея. – Может, это совпадение и он просто пришел поглазеть на двор.
Дент покачал головой:
– Принцесса, когда дело касается этого человека, совпадений не бывает. Если он за вами следил, то можете спорить на цветах, ему точно известно, кто вы такая и откуда пришли. – Он встретился с ней взглядом. – И он, вероятно, замышляет ваше убийство.
Вивенна умолкла.
Тонк Фах положил ей на плечо руку:
– Ах, да не волнуйтесь, Вивенна. Нас-то он тоже хочет убить. По крайней мере, вы угодили в приличную компанию.
20
Впервые за несколько недель во дворце Сири остановилась перед дверью Бога-короля, не чувствуя ни тревоги, ни усталости.
Странно, но Синепалый не черкал в блокноте. Он молча наблюдал за ней с нечитаемым выражением на лице.
Сири улыбнулась себе. Дни, когда ей приходилось лежать на полу или неуклюже пытаться встать на колени при ноющей-то спине, миновали. Прошли и дни, когда она была вынуждена засыпать на мраморе, укрываясь лишь сброшенным платьем. С тех пор как на прошлой неделе Сири набралась смелости улечься на кровать, она высыпалась каждую ночь в тепле и уюте. А Бог-король ни разу до нее не дотрагивался.
Все устроилось прекрасно. Жрецы, очевидно удовлетворенные исполнением супружеских обязанностей, оставили ее в покое. Ей не приходилось ни перед кем раздеваться, и она начинала постигать социальные взаимоотношения во дворце. Она даже посетила несколько заседаний придворной ассамблеи, хотя с возвращенными не связывалась.
– Сосуд, – негромко сказал Синепалый.
Она повернулась к нему, вскинув бровь.
Эконом неловко переступил с ноги на ногу.
– Вы, значит… изыскали способ заставить короля отзываться на ваши сближения?
– И это вскрылось? – спросила она, оглянувшись на дверь. В душе же улыбнулась еще шире.
– То-то и оно, Сосуд, – сказал Синепалый, барабаня пальцами по гроссбуху. – Об этом, разумеется, известно только обитателям дворца.
«Прекрасно», – подумала Сири и посмотрела в сторону.
Синепалый выглядел недовольным.
– В чем дело? – осведомилась она. – Я вне опасности. Жрецы могут не беспокоиться о наследнике.
«По крайней мере несколько месяцев. В конце концов у них возникнут подозрения».
– Сосуд! – резко шепнул Синепалый. – Опасно было именно выполнять супружеский долг!
Она нахмурилась, когда коротышка-писец забарабанил по блокноту.
– О боги, боги, боги… – зашептал он себе.
– В чем дело? – спросила она.
– Мне нельзя говорить.
– Тогда зачем мы об этом беседуем? По правде сказать, Синепалый, вы начинаете досаждать мне. Оставляете меня в ненужном смятении, а я могу начать расспросы…
– Нет! – взвился Синепалый и сразу оглянулся, чуть сжавшись. – Сосуд, не говорите о моих страхах никому. Они поистине глупы, и незачем беспокоить людей. Просто…
– Что?
– Не надо вынашивать ему ребенка, – сказал Синепалый. – Это опасно и для вас, и для самого Бога-короля. Все… во дворце… не таково, каким кажется.
– Именно это все и твердят, – огрызнулась она. – Если это не то, чем кажется, тогда скажи, что это такое?
– Незачем, – ответил Синепалый. – И больше я об этом не заговорю. Отныне вечером самостоятельно ступайте в опочивальню – вы, наверно, уже освоились. Только сосчитайте до ста, когда женщины выведут вас из туалетной комнаты.
– Вы обязаны хоть что-нибудь объяснить! – воскликнула Сири.
– Сосуд, – подался к ней Синепалый, – пожалуйста, убавьте голос, мой вам совет. Вы не представляете, сколько фракций перемещается по дворцу. Я состою во многих, и ваше неосторожное слово может… нет, обязательно приведет к моей смерти. Поймите же. Вы в состоянии это понять?
Она заколебалась.
– Я не должен рисковать из-за вас жизнью, – сказал он. – Но в этом замысле есть нечто, с чем я не согласен. И потому предупреждаю вас: не зачинайте ребенка от Бога-короля. Если захотите узнать больше, почитайте ваши летописи. Честно говоря, я надеялся на лучшую подготовку!
И с этими словами человечек ушел.
Сири покачала головой, затем вздохнула, толкнула дверь и вошла в покои Бога-короля. Она закрыла дверь за собой, затем изучающе посмотрела на Бога-короля, который, как всегда, наблюдал за ней. Стянув платье, она осталась в белье. Подошла к кровати и села, после чего, несколько минут подождав, встала на колени и принялась со стонами раскачиваться. Иногда она вносила некоторое разнообразие, подходя к задаче творчески и меняя ритм.
