Жаворонка начало подташнивать. Он знал, как божества строили заговоры, вечно интриговали. Они играли в свои шары, но не менее важная причина для встреч на этих соревнованиях – обозначение позиции и заключение сделки.
– Невежество может быть притворным, – заметил Животворец в редкую минуту прозорливости. – Ее бы не прислали, будь она и впрямь настолько неопытна.
– Она идрийка, – пренебрежительно сказал Правдозов. – В их крупнейших городах населения меньше, чем в маленьком пригороде Т’Телира. Бьюсь об заклад, она едва ли вообще понимает, что такое политика. Они привыкли общаться с овцами, а не с людьми.
Стихийник кивнул:
– Даже если по их меркам она «подготовлена», вертеть ею здесь не составит труда. Главное, не подпустить к ней первыми остальных. Какое у тебя впечатление, Жаворонок? Она встанет перед богами на цырлы?
– Я честно не знаю, – ответил он и подал знак принести еще сока. – Вам же известно, меня не сильно интересуют политические игрища.
Стихийник и Правдозов насмешливо переглянулись. Как большинство при дворе, они считали Жаворонка безнадежным, когда речь заходила о делах практических. А «практическое» в их понимании означало возможность «получить преимущество».
– Жаворонок, – с бестактной честностью заявил Животворец, – тебе и правда не мешает побольше интересоваться политикой. Это бывает презабавно. Да знал бы ты, в какие тайны меня окунают!
– Мой милый Животворец, – ответил Жаворонок, – пожалуйста, поверь мне, когда я говорю, что не желаю знать, куда тебя окунают. Не интересны мне и твои тайны.
Животворец наморщил лоб, силясь осмыслить услышанное.
Жрецы огласили счет после заключительного броска, и боги вновь принялись обсуждать королеву. Странно, но Жаворонок все большее тревожился. Когда Животворец поднялся за шаром, Жаворонок тоже встал.
– Мои божественные братья, – объявил он, – я что-то выдохся. Не иначе хватил не того.
– Надеюсь, не с моей подачи? – осведомился Правдозов.
Дворец был его.
– Нет, я не о пище, – возразил Жаворонок. – Наверное, о других твоих сегодняшних подачах. Мне правда нужно идти.
– Но ты же ведешь! – воскликнул Правдозов. – Если сейчас уйдешь, нам придется играть заново на следующей неделе!
– Твои угрозы стекают с меня, как вода, мой божественный брат, – сказал Жаворонок, поочередно и почтительно кланяясь каждому. – Прощаюсь с вами до поры, когда вы снова притащите меня играть в эту вашу трагическую игру.
Все рассмеялись. Он не знал, порадоваться или обидеться, ибо они зачастую принимали его шутки за серьезные утверждения – и наоборот.
Он забрал своих жрецов, включая Лларимара, из комнаты, в которую переходил балкон, но говорить с ними не захотел. По-прежнему озабоченный, он пересек бело-красный дворец. Боги на балконе – скромные любители по сравнению с асами политики вроде Рдянки. Их замыслы тупы и предсказуемы.
Но даже тупые и предсказуемые бывают опасны, особенно для такой женщины, как королева, неопытной в подобных делах.
«Я ведь уже решил, что не могу ей помочь», – подумал Жаворонок, покидая дворец и выходя на природу. Справа сложная сеть канатных квадратов и контуров обозначала поле для игры в тарачин. Издалека донесся шлепок: в траву упал шар. Жаворонок пошел по упругой лужайке в другую сторону и даже не дождался, пока жрецы прикроют его балдахином от полуденного солнца.
Его тревожила мысль: что, если он попробует помочь и сделает только хуже? Но оставались сны. Война и насилие. Он снова и снова взирал на падение самого Т’Телира, разгром его родины. Он больше не мог игнорировать сны, пусть даже не считал их пророческими.
Рдянка полагала, что война важна. Или важно как минимум к ней подготовиться. Он доверял ей больше, чем прочим богам и богиням, но также был озабочен ее агрессивностью. Она явилась к нему с предложением участвовать в ее замыслах. Быть может, она поступила так, потому что знала о его большей сдержанности? Возможно, она целенаправленно искала равновесия?
Он выслушивал прошения, хотя не собирался отдавать свой дох и умирать. Истолковывал картины, хотя вообще не видел в них никаких прорицаний. Может ли он подготовиться и обезопасить власть при дворе, если не верует в значимость своих видений? Особенно если эти приготовления помогут молодой женщине, у которой, вне всяких сомнений, других союзников нет?
Лларимар предложил ему поступить наилучшим образом. Это представлялось колоссальным трудом. К несчастью, безделье начинало казаться трудом еще большим. Порой, когда во что-нибудь вляпаешься, единственный выход – остановиться и отряхнуться.
Качая головой, Жаворонок вздохнул.
– Наверное, я об этом пожалею, – пробормотал он под нос.
Затем отправился на поиски Рдянки.
* * *
Мужчина был хрупок, сущий скелет, и каждый высосанный им моллюск заставлял Вивенну кривиться по двум причинам. Во-первых, она не могла поверить, что кому-то нравится такая слизистая пища. Во-вторых, мидии были крайне редкой и дорогой разновидности.
А платила она.
Днем ресторан заполнялся до отказа – люди, как правило, перекусывали в середине дня, когда удобнее купить еду, чем вернуться за ней домой. Сама идея ресторанов продолжала казаться странной. Разве у этих мужчин не было жен или слуг, чтобы приготовить еду? Разве уютно питаться при таком скоплении народа? Место было совершенно… безликим.
По бокам от нее сидели Дент и Тонк Фах. И они, разумеется, тоже угощались мидиями. Вивенна не знала наверняка – не спрашивала, – но думала, что мидии сырые.
Сидевший напротив заморыш схомячил еще одну. Судя по виду, он не особенно наслаждался дорогой обстановкой и бесплатной кормежкой. Губы глумливо кривились, и, хотя мужчина с виду не нервничал, Сири заметила, что он не спускал глаз с ресторанной двери.
– Итак, – заговорил Дент, кладя на стол очередную пустую раковину и вытирая пальцы о скатерть – обычное дело в Т’Телире. – Ты можешь нам помочь или нет?
Человечек, звавшийся Фобом, пожал плечами:
– Ты мелешь чушь, наемник.
– Ты меня знаешь, Фоб. Когда я тебе лгал?
– Всегда, когда тебе за это платили, – фыркнул Фоб. – Мне просто ни разу не удалось тебя подловить.
Тонк Фах хохотнул, потянувшись за очередной мидией. Та выскользнула из раковины, едва он поднес ее к губам, и Вивенне пришлось полностью собраться, чтобы не блевануть от мокрого шлепка, с которым моллюск ударился о стол.
– Но ты согласен, что война приближается, – сказал Дент.
– Конечно, – кивнул Фоб. – Но она приближается уже не один десяток лет. С чего ты взял, что в этом году наконец начнется?
– Тебе плевать на такую возможность?
Фоб малость скривился и вновь принялся за мидии. Тонк Фах затеял строить из раковин башню, желая выяснить, сколько та простоит. Вивенна до поры молчала. Неучастие в переговорах не волновало ее. Она наблюдала, училась и размышляла.
