Диана, со своей стороны, припомнив их последнюю встречу или, точнее, расставание, тоже зарделась и протянула молодому адвокату руку. Люциан тоже нравился ей сильнее, чем того требовало ее душевное спокойствие; и потому эти двое, которых влекло друг к другу, при второй встрече вели себя уже как истинные влюбленные.
Но увы! Им пришлось изображать адвоката и его клиентку и обсуждать преступление вместо собственных чувств. Положение было немного комическим.
– Итак, – спросила мисс Рен, приступая к делу, едва Люциан успел устроиться на стуле, – что вам удалось обнаружить?
– Многое, что почти наверняка нам поможет. А вам?
– О! – удовлетворенно ответила мисс Рен. – Я обнаружила, что стилет с лентой исчез из библиотеки.
– И кто же забрал его оттуда?
– Никто не знает. Мне, во всяком случае, выяснить это не удалось, хотя я расспросила всех слуг, но он пропал вот уже несколько месяцев тому.
– Вы полагаете, что его взяла миссис Рен?
– Не знаю, – ответила Диана, – зато я выяснила еще кое-что о миссис Рен, и это еще более свидетельствует о том, что она замешана в преступлении. Рождественский сочельник она провела не в Бервин-Маноре, а в городе.
– Вот как! – Люциан был изумлен. – Но ведь Линку говорили, что Рождество она встретила в Маноре в Бате.
– Так и есть. Линк задавал общие вопросы и получил общие ответы. Миссис Рен приехала в город в сочельник и вернулась обратно на Рождество, но, – многозначительно добавила Диана, – ночевала она в городе! Ведь убийство было совершено именно той ночью.
Люциан вынул из кармана записную книжку, из которой извлек обрывок вуали, и протянул Диане.
– Я обнаружил его на заборе на заднем дворе дома номер тринадцать, – пояснил он. – Это вуаль, точнее, обрывок вуали в бархатный горошек.
– Вуаль в бархатный горошек! – вскричала Диана, глядя на нее. – В таком случае она принадлежит Лидии Рен. Она обожает именно такие вуали. Мистер Дензил, теперь у нас есть все доказательства – эта женщина виновна!
Глава XIII
Сплетни
Располагая косвенными уликами, Диана имела все основания обвинять миссис Рен в совершении преступления, поскольку по крайней мере четыре момента изобличали соучастие ее мачехи в этом деле со всей очевидностью.
Во-первых, женская тень в окне, которую видел Люциан, свидетельствовала, что какая-то женщина имела привычку входить в дом тайным путем через погреб, причем в отсутствие мистера Рена.
Во-вторых, находка пестрой ленты в Безмолвном Доме, которая была повязана Дианой на рукоятке стилета, и исчезновение последнего со своего обычного места на стене в библиотеке в Бервин-Маноре доказывали, что оружие было перевезено оттуда в Лондон и, предположительно, использовано для совершения убийства, учитывая, что никакой необходимости в его присутствии в особняке на Женева-сквер не было.
В-третьих, Диана обнаружила, что ночь убийства Лидия провела в городе; и, наконец, в-четвертых, она заявила, что обрывок вуали, найденный Люцианом на заборе между дворами, принадлежал миссис Рен.
Диана перечислила эти четыре улики, свидетельствующие, по ее мнению, о виновности ее мачехи.
– Я всегда подозревала, что Лидия причастна к случившемуся, – заявила девушка, завершая обвинительную речь, – но до сих пор не была уверена в том, что она нанесла удар сама.
– Но так ли это на самом деле? – заметил Дензил, ничуть не убежденный ее доводами.
– Не знаю, какие еще доказательства вам нужны, – с негодованием парировала Диана. – В Рождественский сочельник она была в городе, взяла стилет из библиотеки и…
– Вы не сможете доказать это, – решительно оборвал ее Люциан, но, заметив гневное выражение на лице Дианы, поспешил принести извинения: – Прошу прощения, мисс Рен. Оттого что возражаю против ваших аргументов, я не перестал быть вашим другом; но в этом деле нужно учитывать обе стороны вопроса. Есть ли у вас неопровержимые доказательства, что именно миссис Рен взяла кинжал?
– На самом деле этого не видел никто, – ответила Диана, склонная прислушиваться к голосу разума куда внимательнее, чем это свойственно большинству представительниц прекрасного пола, – но я могу доказать, что стилет вместе с лентой оставался в библиотеке после отъезда отца. Если его не брала Лидия, то у кого еще была возможность привезти его в Лондон?
– У графа Ферручи, – предположил Люциан.
Диана указала на обрывок вуали, лежавший на столе.
– Этот обрывок указывает на то, – сказала она, – что в дом вошла именно Лидия. Вы сами видели ее тень в окне.
– Я видел две тени, – поспешно поправил ее Люциан, – мужчины и женщины.
– То есть вы видели тени миссис Рен и графа Ферручи.
– Мы не можем быть в этом уверены.
– Но косвенные улики…
– Они не всегда являются неоспоримыми, мисс Рен.
– Клянусь честью, сэр, мне кажется, что вы намерены защищать эту женщину!
– Мисс Рен, – с подкупающей искренностью сказал Люциан, – если мы не применим в отношении нее презумпцию невиновности, то это сделают присяжные, когда дойдет до суда. Признаю, против нее свидетельствуют важные улики, но ведь они не являются прямыми, а я смотрю на дело с ее точки зрения – единственной, которую, скорее всего, примет и ее защитник. Если миссис Рен убила своего супруга, то у нее для этого должен быть веский мотив.
– Вам же известно, – нетерпеливо бросила Диана, – что она получила деньги по страховке.
– Не знаю, достаточно ли это убедительный мотив для того, чтобы эта женщина рисковала своей головой, – отозвался молодой адвокат. – Как миссис Рен из Бервин-Манора она располагала значительным доходом, поскольку ваш отец, судя по всему, передавал ей все арендные платежи, а на себя тратил совсем немного. Кроме того, она занимала видное положение в обществе и, в целом, была довольна и счастлива. Для чего ей рисковать потерей всех этих преимуществ – только ради того, чтобы заполучить еще больше денег?
– Она хотела выйти замуж за Ферручи, – сказала Диана, меняя тактику. – Она ведь была уже почти обручена с ним перед тем, как выйти замуж за моего глупого отца; она пригласила его в Бервин-Манор вопреки желанию своего супруга и недвусмысленно показала, что любит его достаточно, чтобы ради него пойти на преступление. Теперь, когда мой отец мертв, а она располагает двадцатью тысячами фунтов, она может рассчитывать выйти замуж за итальянца.
– Вы можете доказать, что она настолько безрассудна?
– Да, могу, – с вызовом ответила Диана. – Человек, который сообщил мне, что в Рождественский сочельник Лидии не было в Бервин-Маноре, может подтвердить, что ее поведение с графом Ферручи обсуждал весь Бат.
– И кто же этот человек? – осведомился Люциан, поднимая на нее глаза.
