Как позже отметил Адам Смит в своей знаменитой книге о богатстве народов, «открытие Америки и пути в Ост-Индию через мыс Доброй Надежды – самые важные события в истории человечества»
[1027]. Мир на самом деле изменился вследствие появления золотых и серебряных путей после первой экспедиции Колумба и успешного возвращения Васко да Гамы домой из Индии. О чем не сказал Адам Смит в 1776 году, так это о том, как в это уравнение вписывалась Англия. Столетие после открытий 1490-х годов мир принадлежал Испании и Португалии, вместе со всеми благами, обнаруженными в восточной империи. Следующие же 200 лет должны принадлежать странам Северной Европы. Вопреки всем ожиданиям центр мирового притяжения снова сместился. Пришло время Британии стать Великой.
13. Путь в Северную Европу
После открытий 1490-х годов мир был преображен. Европа уже не стояла на обочине мировых событий, она сама стала мировым двигателем. Решения, принятые в Мадриде и Лиссабоне, теперь разносились за тысячи миль, так же как раньше из Багдада под управлением Аббасидов, Лояна эпохи династии Тан в Китае, столицы империи монголов Каракорума и Самарканда под управлением Тимура. Все дороги теперь вели в Европу.
Очень многие были сильно разочарованы таким положением вещей. Причем тяжелее пришлось англичанам. То, что противники Англии разбогатели буквально в одночасье, уже было достаточно плохо. Но еще хуже был триумфальный рассказ о том, что золото и серебро, посыпавшиеся на испанскую корону, были частью божьего замысла. Последовал болезненный разрыв Англии с Римом. «Как же велика та сила, которую божественное провидение поместило в руки королей Испании», – писал один из иезуитских священников в XVI веке. Богатство Испании было «предопределено свыше Господом, который как дает, так и забирает королевства независимо от чьих-либо желаний»
[1028].
Церковь заявляла, что правители-протестанты должны опасаться наказания за то, что отринули истинную веру. Реформация шла полным ходом, между католиками и протестантами Европы царила атмосфера насилия и жестокости. Ходили слухи о неминуемых военных действиях против Англии, особенно после того как со смертью Марии I развеялись ложные надежды, что Англия может вернуться в лоно Рима и снова признать власть папы.
Когда Елизавета I, ее сводная сестра, заняла трон в 1558 году, ей пришлось балансировать между религиозными требованиями громкоголосой и могущественной группы лоббистов, с одной стороны, и недовольством тех, кто оказался жертвой этой атмосферы нетерпимости, с другой. Стать всем и для всех было непросто ввиду относительной изоляции Англии на окраине Европы. В 1570 году папа Пий V издал буллу под названием Regnans in Excelsis, где было сказано, что Елизавета I «притворная королева Англии и пособница преступления». Также в ней содержались угрозы отлучения любого из ее подданных, кто будет подчиняться ее законам. В это время все мысли англичан были заняты тем, как подготовиться к возможному вторжению
[1029].
Значительные средства были вложены в королевский флот для создания грозной и эффективной первой линии защиты. Были построены самые современные судоремонтные верфи, например, в Дептфорде и Вулвиче на Темзе, где военные корабли строились и ремонтировались со все возрастающей эффективностью, что привело к революции в строительстве торговых судов. Корабли смогли перевозить больше грузов, проходить большие расстояния, оставаться в море гораздо дольше и вмещать гораздо большую команду. Кроме того, на них устанавливались более мощные пушки
[1030].
Главой кораблестроителей стал Мэтью Бейкер, который сам являлся сыном строителя. Он применял математические и геометрические принципы, которые были изложены в основополагающей работе под названием «Фрагменты древнего английского судостроения», для создания нового поколения судов для королевы Елизаветы
[1031]. Вскоре эти разработки стали использовать и для коммерческих целей, и это привело к тому, что количество английских кораблей весом в сто тонн утроилось за десятилетие после 1560 года. Новое поколение судов быстро завоевало хорошую репутацию благодаря их скорости, высокой управляемости, а также тому, какую угрозу они представляли на море
[1032].
Выгода от наращивания Англией военно-морских сил стала очевидной, когда Испания летом 1588 года предприняла попытку послать огромный флот в Нидерланды за войсками для полномасштабного вторжения в Англию. Потерпев поражение в схватке с англичанами, выжившая часть испанской армады с позором вернулась домой. Хотя большинство кораблей погибло на рифах и во время жестоких штормов, а не от рук англичан, никто не сомневался в том, что военно-морские инвестиции окупились с лихвой
[1033].
Четыре года спустя захват Мадре-де-Деус, португальской каравеллы, которая возвращалась домой из Ост-Индии с грузом перца, гвоздики, мускатного ореха, черного дерева, гобеленов, шелка, текстиля, жемчуга и драгоценных металлов, еще раз решительно заявил о морском превосходстве Англии. Добыча с одного-единственного корабля, который отвели в Дартмутскую гавань на южном побережье, составила примерно половину от ежегодного объема импорта Англии. Захват каравеллы спровоцировал жаркие дискуссии о том, нужно ли поделить добычу между короной и теми, кто непосредственно добился успеха, и ситуация усугубилась, когда некоторые дорогостоящие товары пропали
[1034].
