На фоне положительного восприятия мусульман и их мира в Англии было удивительно жесткое отношение к испанцам. Публикация текста Бартоломе де лас Касаса о завоевании Нового Света стала просто находкой, особенно в контексте революции, устроенной Иоганном Гутенбергом столетием раньше, которая позволила печатать тексты в недосягаемых ранее количествах
[1047]. Это давало возможность быстро распространять тексты, подобные работе доминиканского священника лас Касаса, при этом стоили они сравнительно дешево. Так же как и во время технологического прогресса начала XXI века, наблюдалось внезапное и значительное увеличение скорости распространения информации.
Отчет, написанный де лас Касасом, был важен потому, что священник был потрясен страданиями коренных народов Америки, свидетелем которых стал. За текст, в котором во всех подробностях описывались зверства, уцепились в Англии, где он был переведен как «Краткий отчет о разрушении Индий» (Brevisima relación de la destrucción de las Indias). Текст был широко распространен в 1580-х годах в полном и сокращенном варианте, показывающем лишь самые изощренные зверства. В нем испанцы изображались как массовые убийцы, а Испания – как жестокая, кровожадная страна. Переводчик Джеймс Алигродо во введении писал, что было убито примерно «12, 15 или даже 20 миллионов несчастных разумных существ»
[1048].
Такие истории быстро распространились по протестантской Европе, описывая ужасное отношение испанцев к тем, кого они покорили. Аналогии были очевидны: испанцы были прирожденными угнетателями, которые вели себя по отношению к другим с ужасающей жестокостью, если бы у них был шанс, они бы точно так же преследовали и своих соседей
[1049]. Такой вывод вселил ужас в жителей Нидерландов, которые увязли в яростной борьбе с Испанией в конце XVI века, так как испанцы стремились захватить власть в регионах, где активно поддерживалась Реформация. Ричард Хаклюйт, известный летописец и защитник британских поселений в Америке, описал, как испанцы «правили Индиями со всей гордыней и тиранией», загоняя в рабство невинных, которые горестно «рыдают в голос», моля о свободе
[1050]. Такой изображалась испанская модель империи – империи нетерпимости, насилия и преследования. Англия, как утверждали источники, конечно, никогда не станет поступать подобным постыдным образом
[1051].
Такова была теория. На самом же деле отношение к рабству и насилию было более неоднозначным, чем об этом говорилось. В 1560-х годах английские моряки неоднократно пытались получить долю в прибыльной работорговле в Западной Африке, при этом сэр Джон Хокинс пользовался инвестициями, предоставленными лично королевой Елизаветой, чтобы получить хорошую прибыль от перевозки людей через Атлантику. Решив, что «негры – ходовой товар в Эспаньоле (Гаити) и что запас их можно легко пополнять на побережье Гвинеи», Хокинс и его покровители страстно желали принять в этом участие. Высшее общество Англии вовсе не отказывалось иметь дело с испанскими «тиранами» в Новом свете, на самом деле они также стремились получить от этого выгоду
[1052].
В конечном счете, позиция Англии была обусловлена глубоким осознанием того, что она находится в слабом положении, чтобы использовать удивительные возможности, которые были созданы великими изменениями начала XVI века. Религиозные диспуты и неудачное планирование времени привели к тому, что страна стала заклятым врагом могущественной мировой державы, которой стала Испания. Англии пришлось довольствоваться лишь малыми крохами богатств, которые щедрой рекой поступали из Америки, а также от торговли Венецией по Красному морю и наземным путям с Востоком. Критиковать испанцев было прекрасно, но это мало помогало скрыть тот факт, что англичане были падальщиками, благодарными за любые попадающиеся им крохи.
Англия «в то время была полна доблестных молодых людей», отмечал писатель Ричард Хаклюйт, а из-за хронического «недостатка в рабочей силе» находилась в отвратительном экономическом положении. Разве было бы не прекрасно, вопрошал он, если бы молодые люди работали над созданием флота, способного сделать «эти владения… властителем всех морей (мира)»?
[1053]. Разговоры о повелевании морями были амбициозны, но в мечтах нет ничего дурного.
Англичане не сидели на одном месте, пока продолжалась шумиха в Южной Европе. Экспедиции были отправлены в самых разных направлениях, чтобы попытаться открыть торговые пути и построить новые торговые, транспортные и коммуникационные сети. Лишь немногие из них принесли обнадеживающие результаты. Миссия под предводительством Мартина Фробишера, которая должна была исследовать северо-западный проход в 1570-х годах, вернулась домой, так и не найдя желанный путь в Азию. Положение Англии сделало еще более постыдным то, что находка, способная, по утверждению англичан, конкурировать с открытиями в обеих Америках, оказалась фикцией. Из тех мест, где сейчас находится Канада, было вывезено огромное количество золота, но потом оказалось, что этот сверкающий металл не что иное, как марказит, или белый железный пирит – «золото дураков»
[1054].
Были и другие катастрофы. Попытки попасть в Китай через Баренцево море закончились трагедией. Сэр Хью Уиллоби и его люди обнаружили, что с наступлением зимы их судно оказалось заковано во льды в районе Мурманска. Их замерзшие насмерть тела обнаружили годом спустя. По словам венецианского посла в Лондоне, они замерзли «в самых разных позах, как статуи», некоторые были застигнуты за письмом «в сидячем положении и с пером в руке», другие с ложкой во рту или в процессе открывания сундуков и ящиков
[1055].
