Тем временем в Лондоне росло напряжение. В начале XIX века британская миссия была отправлена в Персию, чтобы противостоять угрозе со стороны Наполеона. Британия столкнулась с новым, совершенно неожиданным соперником. И это была не Франция, которая больше не представляла угрозы, а Россия. Казалось, что она расширяется каждый день во всех направлениях.
Были и те, кто предвидел такое развитие событий. Сэр Харфорд Джонс, который служил послом в Тегеране, предвещал, что «Персия, связанная по рукам и ногам, будет доставлена ко двору Санкт-Петербурга». Остальные были еще более откровенны. Политики в Азии были обеспокоены, и как писал лорд Элленборо, видная фигура в кабинете герцога Велингтона в 1820-х годах, роль Британии была достаточно проста – «сдерживать мощь России»
[1200].
Вызывало беспокойство то, что после событий в Персии царь укрепил свою власть и стал защитником шаха и его режима. Когда в 1836–1837 годах в казахских степях вспыхнули серьезные восстания против правления России, которые нарушили торговлю в Центральной Азии и Индии, Россия призвала нового персидского шаха Мухаммеда выдвинуться в Герат, находящийся на западе Афганистана, в надежде открыть новые, альтернативные торговые пути на Восток. Персидским войскам была оказана военно-техническая поддержка, чтобы помочь им в достижении целей
[1201]. Это застало британцев врасплох, и они запаниковали.
Лорд Пальмерстон, министр иностранных дел, был встревожен таким развитием событий. «Россия и Персия играют в игры в Афганистане [sic]», – писал он весной 1838 года. Тем не менее он оставался оптимистично настроен и полагал, что ситуация вскоре успешно разрешится
[1202]. Через несколько недель, однако, он всерьез обеспокоился. Жемчужина Британской империи внезапно стала уязвимой. Действия России привели ее «совсем близко к нашим вратам в Индию», писал он доверенному лицу. Месяц спустя он предупреждал остальных, что барьер между Европой и Индией исчез, «открывая путь для вторжений»
[1203]. Ситуация выглядела действительно мрачно.
Экстренной отправки войск для оккупации острова Харк в Персидском заливе оказалось достаточно, чтобы отвлечь шаха и снять осаду Герата. Однако шаги, предпринятые после этого, были катастрофой. Стремясь получить надежного лидера, который помог бы укрепить безопасность ее позиций в Центральной Азии, Британия вмешалась в грязные дела в Афганистане. После того как поступило сообщение о том, что правитель страны Дост Мухаммед принимал у себя послов из России, которые предлагали сотрудничество, британцы приняли решение поддержать его противника, шаха Шуджу, намереваясь поставить его на место правителя.
В ответ Шуджа согласился разместить британские войска в Кабуле и одобрить недавнее присоединение Пешавара британским союзником, махараджей Пенджаба.
Сначала все шло как по маслу. Кветта, Кандагар, Газни и Кабул, ключевые точки, позволяющие контролировать доступ на восток, запад, север и юг, были взяты с минимальными потерями. Не в первый и, конечно, не в последний раз внешнее вмешательство послужило громоотводом для обычно разрозненных интересов в Афганистане. Несмотря на племенные, этнические и лингвистические различия, все стояли на одной стороне, защищая интересы Доста Мухаммеда. Это произошло в основном благодаря непопулярности шаха Шуджи, особенно после того как были выпущены директивы, которые защищали интересы Британии в ущерб местному населению. Мечети по всей стране отказались читать хутбу, аккламацию в честь правителя Шуджи
[1204]. Это было незадолго до того, как Кабул стал опасен для любого британца или того, кто подозревался в симпатии к Британии.
В ноябре 1841 года Александр Бернс, шотландец, чьи продолжительные путешествия по всему региону были широко известны в Британии благодаря его знаменитым публикациям и неустанной саморекламе, был захвачен и убит в столице
[1205]. Вскоре после этого было принято решение отступить в Индию. В январе 1842 года произошел один из самых унизительных и неприятных эпизодов в военной истории Британии. Колонна, отходящая под командованием генерал-майора Эльфинстона, была атакована по пути в Джелалабад на горных тропах и уничтожена в снегах. Легенда гласит, что только один человек добрался до города живым – доктор Уильям Брайдон, чью жизнь спасла копия журнала Blackwood: он свернул его и поместил внутрь шляпы для сохранения тепла. Именно журнал принял на себя основную силу удара мечом, который обязательно убил бы его
[1206].
Попытки Британии приостановить прогресс России в других местах были не более успешны. Миссии по строительству мостов с эмиром Бухары и получению влияния на севере Афганистана имели эффектные, но неприятные последствия. Наивные описания Александра Бернса дали ложную надежду на то, что британцев примут с распростертыми объятиями. Это было невероятно далеко от правды. Свирепые, независимые ханства Хива, Бухара и Коканда не имели никакого желания принимать участие в том, что один эгоистичный брокер, мечтающий о британском господстве, наивно назвал «большой игрой»
[1207].
Двое британских офицеров, полковник Чарльз Стоддарт и Артур Конолли, которые прибыли сюда в 1840-х годах, чтобы предложить решение проблем англо-русских отношений в Центральной Азии, были обезглавлены перед толпой фанатично настроенных зрителей
[1208].
