Книга Шелковый путь. Дорога тканей, рабов, идей и религий, страница 195. Автор книги Питер Франкопан

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Шелковый путь. Дорога тканей, рабов, идей и религий»

Cтраница 195

Первоначальные усилия США, чтобы разрядить обстановку, были абсурдны и хаотичны. Посланника, у которого было личное обращение от президента к Хомейни, не допустили до аудиенции с аятоллой, и он не смог доставить письмо. Как выяснилось потом, что еще один посланник был уполномочен открыть переговоры с Организацией освобождения Палестины (ООП), члены которой отвечали за многие террористические атаки, такие как бойня на Мюнхенской Олимпиаде, и основной целью которой было создание палестинского государства за счет Израиля.

Еще более неловким, чем раскрытие того, что США пытаются использовать ООП в качестве канала для достижения контроля над Ираном, стало известие, что иранцы сами отказались позволить ООП играть посредническую роль в кризисе [1936].

Президент Картер пришел к выводу, что необходимо принять более решительные меры, которые бы позволили не только урегулировать ситуацию с заложниками, но и заявить о том, что, хотя шах пал, США были силой, с которой нельзя не считаться в центре Азии. 12 ноября 1979 года в попытке оказать на режим Хомейни финансовое давление он объявил эмбарго на иранскую нефть. «Никто, – пояснил он запрет на импорт, – не должен недооценивать решимость американского правительства и американского народа» [1937]. Два дня спустя президент пошел еще дальше, выпустив распоряжение о заморозке 12 миллиардов активов Ирана. Эти энергичные действия положительно сказались на внутреннем рынке, а популярность президента Картера, согласно опросу Gallup, резко возросла [1938].

Бряцание оружием, однако, оказалось малоэффективным. Эмбарго на нефть было отклонено Тегераном как несущественный факт. «Мир нуждается в нефти, – заявил аятолла через неделю после объявления Картера. – Мир не нуждается в Америке. Другие страны повернутся к тем из нас, у кого есть нефть, а вовсе не к вам» [1939]. С логистической точки зрения, применить эмбарго было не так просто, учитывая, что иранская нефть часто передавалась посредством третьей стороны и по-прежнему могла попасть в США. То, что бойкот и давление на поставки угрожали повышением цен на нефть, сыграло на руку иранскому режиму за счет повышения его доходов [1940].

Захват активов напугал многих в арабоговорящем мире, кто был обеспокоен предшествующими действиями США. Противостояние обострило политические разногласия с такими странами, как Саудовская Аравия, которая не встречалась с Вашингтоном с глазу на глаз по поводу политики на Ближнем Востоке, особенно в отношении Израиля [1941]. В отчете ЦРУ, подготовленном через несколько недель после введения эмбарго, был сделан вывод, что «нынешние экономические трудности вряд ли будут иметь положительный эффект; их воздействие может быть отрицательным» [1942].

Кроме того, многие западные страны не желали втягиваться в эскалацию кризиса с Тегераном. «Вскоре стало очевидным, – писал Картер, – что даже наши ближайшие союзники в Европе не собираются подвергать себя потенциальным нефтяным бойкотам или ставить под угрозу дипломатические договоренности ради американских заложников». Единственный способ привести умы в порядок – создать «прямую угрозу дальнейших шагов со стороны Соединенных Штатов» [1943]. Министр обороны Картера Сайрус Вэнс тем не менее отправился в турне по Западной Европе с сообщением, что, если санкции в отношении Ирана не будут введены, США предпримут односторонние действия, в том числе минирование Персидского залива, если это необходимо [1944]. Это, естественно, оказало влияние на цены на нефть и, следовательно, на развитые страны. Для того чтобы оказать давление на Тегеран, Вашингтону пришлось угрожать своим собственным сторонникам.

Именно на фоне напряжения и отчаяния, контрпродуктивных и плохо продуманных мер, направленных на урегулирование ситуации в Иране, было получено известие, что советские колонны идут на юг, в Афганистан. Американских стратегов это известие застало врасплох. За четыре дня до вторжения президент Картер и его советники обдумывали планы по захвату прибрежных островов Ирана и тайные операции по свержению Хомейни. Зловещая ситуация превратилась в критическую [1945].

Уже столкнувшись с катастрофической ситуацией в отношении заложников, США теперь вынуждены были созерцать существенное расширение советской власти в этом регионе. Кроме того, взгляды Вашингтона отражали взгляды Москвы: американцы полагали, что движение в Афганистане, вероятно, станет прелюдией для дальнейшего расширения одной супердержавы за счет другой. Внимание Советов было сосредоточено на Иране, где проблема была связана с деятельностью агитаторов, как значилось в одном из докладов разведки в начале 1980 года. Поэтому президент должен приступить к рассмотрению обстоятельств, при которых «мы были бы готовы отправить Вооруженные силы США в Иран» [1946].

Картер увеличил риторику в адрес Союза 23 января 1980 года. Советское вторжение в Афганистан означало, что регион «большой стратегической важности» находится под угрозой, говорил он. Действия Москвы привели к ликвидации буфера, теперь в пределах досягаемости СССР оказались не только области, которые «содержали более двух третей мирового запаса экспортируемой нефти», но и стратегически важный Ормузский канал, «через который должны проходить основные мировые запасы нефти». Поэтому Картер крайне тщательно сформулировал свою угрозу. «Я хочу, чтобы наша позиция была совершенно ясна, – сказал он. – Любая попытка извне получить контроль над регионом Персидского залива будет рассматриваться как нападение на жизненно важные интересы Соединенных Штатов Америки, и такое нападение будет отражено любыми необходимыми средствами, включая военную силу».

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация