Господство милитаризма со значительной долей религиозности имело большие последствия для тех, кто жил на периферии империи и кого соблазняли принять христианство. Это было частью дипломатической политики империи, которая имела своей целью завоевать их поддержку и лояльность
[306]. Основные усилия были направлены на то, чтобы завоевать племена Южной и Западной Аравии, пообещав им материальные блага. Награждение королевскими титулами, а также введение нового понятия родства (в том числе королевского), что можно было эффективно использовать на местном уровне, также помогло убедить многих связать свою судьбу с Константинополем
[307].
Таким образом, ужесточение религиозных чувств во время конфронтации с Персией имело определенные последствия, так как некоторые племена приняли христианство не в той форме, которая была установлена в Халкидоне в 451 году. Ими были приняты другие варианты, в основе которых лежали иные версии относительно происхождения Христа. Отношения с Гассанидами, давними союзниками римлян в Аравии, испортились из-за некоторых резких замечаний со стороны имперской столицы
[308]. В этот непростой момент отношения разрушились отчасти из-за взаимных подозрений на религиозной почве. Персы получили прекрасную возможность использовать это в своих интересах. Порты и рынки на юге и западе Аравии были взяты под контроль. Также был открыт новый торговый путь, соединяющий Мекку и Указ. Согласно исламской традиции, это побудило ведущую фигуру в Мекке попросить Константинополь учредить должность филарха, или защитника, представителя Рима, с последующим предоставлением ему титула короля Мекки, который был дарован императором Усману. Параллельный процесс можно было наблюдать в Медине – со стороны Персии
[309].
В то время как на Аравийском полуострове отношения натянулись до предела, в затяжной кампании на главном театре военных действий на севере наметился небольшой прогресс.
Поворотный момент наступил не на поле боя, а при персидском дворе в конце 580-х годов, когда Вахрам, популярный генерал, который стабилизировал ситуацию на восточной границе с тюрками, взял все в свои руки и восстал против шаха Хосрова II. Шах бежал в Константинополь, где обещал императору Маврикию большие уступки на Кавказе и в Месопотамии, включая возвращение Дары, в обмен на поддержку империи. После того как в 591 году Хосров вернулся домой, заключив со своим соперником удивительно честный договор, он дал свое согласие на это соглашение. Один из ведущих ученых обозначил этот момент как Версальский: слишком много городов, крепостей и важных позиций было передано римлянам, обнажая экономическое административное сердце Персии. Унижение было столь велико, что должно было спровоцировать резкую ответную реакцию
[310].
В течение двух последних десятилетий непрерывных сражений маятник качался в обе стороны. Это проявлялось во всех мыслях и целях, обеспечивая Риму большой дипломатический и политический переворот. Теперь, когда у Рима были передовые базы, которых ему так недоставало до этого, у империи появился реальный шанс по-настоящему закрепиться на Ближнем Востоке. По признанию историка Прокопия, равнины Месопотамии, которые простирались в бассейне рек Тигр и Евфрат, обеспечили несколько пограничных пунктов в виде рек, озер и гор
[311]. Это означало, что любые достигнутые успехи были уязвимы. Совсем нелегко удерживать такую обширную территорию. Хосров II вернул свой трон, но заплатил за это слишком высокую цену.
Всего через десять лет ситуация круто изменилась. Когда в 602 году император Маврикий в ходе дворцового переворота был убит Фокой, одним из своих генералов, Хосров II воспользовался моментом и заставил Рим пересмотреть соглашение. Он почувствовал себя увереннее после яростной атаки на Дару, когда ему удалось захватить одну из важных позиций римской оборонительной системы в северной Месопотамии, в то время как Фока пытался установить свою власть в империи. Когда стали приходить сообщения о том, что кочевники возобновили свои набеги на Балканах, амбиции шаха возросли. Традиционная система управления завоеванными народами на севере Аравийского полуострова была щедро приправлена предвосхищением большой реорганизации границ, которая должна была последовать за расширением территории Персии
[312].
С христианским населением обращались очень бережно. Епископы опасались перспективы войны, так как военные действия с римлянами часто сопровождались обвинениями в сотрудничестве.
В 605 году шах лично председательствовал на выборах нового патриарха. На выборы нового духовного владыки он созвал духовенство высокого ранга. Это был преднамеренный акт, призванный показать религиозным меньшинствам, что правительство заботится об их нуждах. Такой эффективный ход был истолкован христианским сообществом как признак доброжелательности и покровительства. Хосрова восторженно благодарили епископы, которые собрались, чтобы вознести хвалу «могущественному, щедрому и доброму царю царей»
[313].
Римскую империю сотрясало одно восстание за другим, и в это время в игру вступили персы. Города Месопотамии пали, как кости домино. Эдесса капитулировала последней в 609 году. Затем внимание привлекла к себе Сирия. Антиохия, великий город Оронта, первый престол Святого Петра и одна из основных метрополий римской Сирии, пала в 610 году. Следом за ней, годом позже пала Эмеса, город в Восточной Сирии. В 613 году был захвачен Дамаск, так оказался потерян еще один крупный региональный центр.
