Но коли так… Если подобный яростный приступ беспамятства случился с ним однажды – значит… Значит, он мог произойти с ним и раньше?.. Значит, он мог Марину… Мог во время вспышки бешенства убить собственную жену… И – не помнить об этом…
Нет!.. Кольцов застонал и резко перевернулся на другой бок. Вагон заполняли острые, не выветрившиеся за ночь запахи дорожной снеди: вареной картошечки, яиц вкрутую, малосольных огурцов, копченой курицы… Народ спал, храпел, курил, пил, собирал пожитки… Ветер из раскрытого окна раздувал занавески.
В отсек, в котором ехал Иван, вдруг занесло мужика в гимнастерке. Тот был вдрабадан пьян. Таращась, изумленно вглядывался в Ваню. На горле его была татуировка: справа – «40», слева – «96», а прямо на кадыке – «18». «Что бы это значило?» – подумал Ваня. Потом сообразил: да это же градусы! Сорок – крепость водки, девяносто шесть – спирта, восемнадцать – портвейна. «Паша?!» – удивленно-испуганно вдруг проговорил алканавт, всматриваясь в лицо Ивана. Кольцова обдало крепчайшим алкогольным духом. И это была нормальная человеческая речь, а никакие не «мыслефразы», как писал ему безумный Веничка. «П-паша?!» – еще раз повторил, испуганно глядя на Ивана, пьянчуга.
– Не Паша я, не Паша, – ласково проговорил Кольцов. – Ваня я.
– А! Правда не Паша! – радостно-изумленно воскликнул пьянчуга. – Паша умер! – счастливо закричал он, развернулся и, пошатываясь, хватаясь за полки, вышел в коридор.
Надо же: «мыслефразы»! Мерещилось, мерещилось Веничке! Так же, как сейчас этому мужику в нем, Иване, его мертвый дружок привиделся…
«Но ведь было еще одно… – с внутренней оторопью подумал Кольцов. – Вспомни: отчего ты так тогда взбеленился – вечером в своей квартире, в городке?..» Вспоминать это было больнее всего. Иван скривился. Вспоминать было тяжко…
«А оттого, милый друг, ты взъерепенился, – стараясь быть отстраненным, додумывал-таки мысль до конца Иван, – что тогда у тебя в мозгу прозвучала – пользуясь Веничкиным лексиконом – «мыслефраза» Марины… Что-то вроде: «Спала с ними – и спать буду!» И еще – в уме твоем тогда, будто наяву, промелькнули образы: яркие, бесстыжие, до остроты откровенные… В них была Марина. С мужчинами. Разными. Знакомыми. Незнакомыми… Что это было? Ее, Маринина, мысль? Рожденный ее мозгом и каким-то чудом уловленный им образ?.. Да нет же! Нет же! Нет же!.. Это была его болезненная, взвинченная ссорой и ревностью, фантазия!
«Я не могу читать ничьих мыслей, – проговорил вслух вполголоса Кольцов. – И я не мог убить Марину. Не мог!»
Но кто же тогда убил ее?
Кто?
Почему?
И за что?
То же самое время. Примерно то же самое место. Лена Барышева
Лена улетала в Москву из Сочи ночным рейсом. Из Абрикосова ее и других отъезжающих вез в адлерский аэропорт старенький микроавтобус «Фольксваген».
За рулем, как ни странно, сидела женщина. Точнее, тетенька средних лет. Типичная клуша.
Повороты и перевалы по дороге в Адлер измучили Лену. У автобусика не работала первая передача, поэтому тетенька-шофер старалась не останавливаться. В гору «фолькс» полз на второй передаче – еле-еле, со скоростью три километра в час.
Мысли у Лены все были вперемешку. Никаким математическим законам они не подчинялись. То она вспоминала о санатории, пляже, этой милой Ирме Дегтяревой… И, конечно же, о Ванечке Кольцове… Об их безумной ночи… То мысли перекидывались к Москве, и она вспоминала о своей школе, любимом братике, шестнадцатилетнем Ромке – единственном родном ей человечке…
Наконец они притащились в адлерский аэропорт. Клушка-супердрайвер попрощалась с ними и выдала каждому сухой паек от санатория: по три бутерброда с сыром и бутылке газировки.
В газетном киоске Лена купила штук семь газет – центральных и местных. Весь отпуск она газет не читала, не смотрела телевизор, не слушала радио. Это была традиция. Отдыхать так отдыхать. Не нервировать себя политическими дрязгами и всякими там валютными кризисами. Раньше, когда они с Максом проводили отпуск за границей, отторжение от домашних проблем получалось само собой. В Париже или Майами «Известия» днем с огнем не найдешь, ОРТ не поймаешь. В этом году приходилось отгораживаться от столичных забот искусственно… Ну а теперь отпуск кончался, и Лена поняла, что она соскучилась по новостям.
Прошли регистрацию, объявили посадку. Аэропортовский автобус отвез их к громадине «Ил-86». Лена заняла свое место. Отгородилась газетой от самолета, пассажиров, стюардесс – всего мира! Ни о чем не хотелось думать и говорить. Уснуть бы сейчас – а проснуться в своей московской квартире.
Но Лене не спалось. Слишком взвинченной она была последние сутки. Слишком многое произошло за это время: знакомство с милым летчиком Ванечкой, купание на ночном пляже, их скороспелая любовь, его непонятное исчезновение… Лена лениво листала газеты. Сознание не задерживалось ни на чем. Она едва понимала заголовки.
Вдруг в местной газете с ужасным названием «Голос курорта» ее внимание привлек заголовок:
ГЕРОЙ В АБРИКОСОВСКОМ КАФЕ
Она вчиталась внимательнее. Заметка была написана в разухабистом провинциальном стиле и содержала намеки, понятные, видимо, одному только автору.
Вчера в Абрикосове в одном из приморских кафе были повержены трое «бойцов» местной оргпреступной группировки. «Бойцы» были вооружены огнестрельным оружием. Это не помешало неизвестному молодому человеку лет тридцати, плечистому и крепкому, победить криминалитетов голыми руками. Молодой человек, который заступился за девушку, расшвырял своих соперников в стиле Ван Дамма. Все произошло настолько быстро, что свидетели утверждают, будто неизвестный даже не прикасался к обидчикам. «Они просто попадали вокруг него», – утверждает хозяин кафе, пожелавший остаться неизвестным. Герой вместе со своей девушкой с места разборки тут же скрылись. Его противникам оказана первая медицинская помощь, и они отпущены по домам.
Что произошло в приморском абрикосовском кафе? Нам остается только гадать. Что это? Очередная бандитская разборка? Или часть большой и мощной операции спецслужб по нейтрализации криминальных авторитетов побережья? Или нашелся наконец единственный мужчина на всем российском юге, который сумел противостоять бандитам?
Заметка была подписана очевидным псевдонимом – О. Правильная.
Лена усмехнулась. «Неизвестный герой вместе со своей девушкой»! «Вот ты и попала в газеты», – сказала она себе. Интересно, откуда репортерша узнала? В кафе ведь никого не было… Хозяин, наверно, рассказал…
Что вообще произошло в кафешке? Как Ивану удалось в минуту расправиться с тремя обидчиками – причем вооруженными? Все произошло в одну секунду. Лена вспомнила: вот Ваня, кажется, побежден, сломлен. Вот перегнулся пополам, схватился за живот… Сейчас он упадет… Они добьют его… Лена в ужасе закрывает глаза… А через секунду его противники уже лежат у его ног, а Иван стоит, гордо выпрямившись, сжав кулаки… И глаза у него – какие-то потусторонние, белые-белые…
