– Приготовились! Разворачивай!
Лена послушно вывернула руль влево. Машину занесло, они проскочили в каком-нибудь сантиметре от внушительного кювета – но удержались на дороге. А джип, не ожидавший такого маневра, пролетел прямо, не вписавшись в крутой правый поворот – Иван все рассчитал точно! – и съехал в канаву. Зарылся в ней носом – задние колеса остались на весу и жалобно вращались. Лена хладнокровно снизила скорость. Остановилась. Внутри у нее все дрожало. Она неудержимо расплакалась.
Тот же день, 13.30. Москва. Капитан Петренко
У капитана было сильнейшее искушение: немедленно мотнуться в комитетскую общагу, собрать нехитрые пожитки и рвануть на Ленинградский вокзал. А там… Взять билет, сесть на вечернюю «Аврору», подремать, сидя в кресле… И еще не пробьет полночь, как он войдет в квартиру, обнимет милых своих девочек, Олечку и Юлю. То-то визгу, то-то радости будет!.. «Папа приехал!»… Ах, как хотелось именно этого!
Однако иное чувство, иной искус оказался сильнее. Он чувствовал себя в ответе за незнакомого, но отчего-то симпатичного и, как был уверен Петренко, ни в чем не повинного капитана Кольцова. Каким-то он ему беззащитно-милым казался: после просмотра личного дела в Азове-13, разговоров со знавшими его в военном городке людьми, с этой Ирмой Дегтяревой из Абрикосова… А ведь Кольцову ни за что ни про что грозила, судя по разговору в кабинете генерала Струнина, смертельная опасность.
Зачем вводить этот план «Рентген»? Зачем ликвидировать Кольцова? Ну, спрашивается, зачем? Петренко по-прежнему был убежден, что, если, предположим, отбросить гуманистические соображения, даже с научной – практической, так сказать, – точки зрения убивать Кольцова не следовало. Но он, Петренко, убедить никого из начальников не смог. А значит, над объектом нависла смертельная опасность…
И вот еще какая мысль возникала… Если он, Петренко, вдруг всерьез начнет противодействовать своим коллегам, пытающимся убрать Кольцова, дело кончится не просто позорным увольнением, а военным трибуналом. Так стоит ли ему ввязываться в эту историю? Не самоубийца же он?.. Однако он доверял Савицкому. А Савицкий, судя по разговору в кабинете у Струнина, был на его, петренковской, стороне. Неужели если он, Петренко, найдет Кольцова, то не сможет убедить начальников в том, что Кольцов отнюдь не предатель? В том, что Кольцов будет полезен Родине живым, но никак не мертвым? Неужто, когда Петренко отыщет Кольцова и убедит его сотрудничать, Савицкий не сможет доказать Струнину, что необходимо отменить приказ о ликвидации? Все-таки генерал производил впечатление человека разумного и вполне вменяемого… Правда, есть еще этот козел Марголин… Но Комиссией, слава богу, пока руководит не Марголин, а все ж таки Струнин…
Все равно: то, что затеял капитан, было против всех инструкций и уставов. «А что я такого собираюсь делать? – с мальчишеской бравадой возражал сам себе Петренко. – Я в отпуске. В отпуске что хочу, то и делаю… Могу я, к примеру, захотеть встретиться с симпатичной женщиной бальзаковского возраста?.. Могу. Вот я и назначу ей свиданку».
Так думал, сидя на лавочке в парке, капитан Петренко, а закончив рефлексировать, дошел до ближайшего телефона-автомата – по сотовому звонить не рискнул, наверняка на всякий случай прослушивается коллегами, – вставил телефон-карту, набрал номер мобильного телефона.
– Слушаю, – раздался в трубке усталый голос Аллы Вельской.
Тот же день, 14.50. Капитан Петренко Москва
Вельская приняла Петренко у себя в квартире. Хозяйка открыла дверь в шелковом фирменном халатике на голое тело, волосы ее были влажными от душа. «А она очень даже ничего для своих сорока с хвостиком, – против воли отметил Петренко, окинув взглядом миниатюрную фигурку. – Если б не знал о ее возрасте, никогда столько б не дал».
– Проходите в комнату, – отрывисто бросила Вельская. – Я сейчас.
Петренко на секунду подумал – снять ли обувь, но потом решил, что участковые врачи и сыщики не разуваются, и прошел в апартаменты.
Квартира Вельской была отделана по последнему европейскому слову. Больнично-белые стены. Окна – в стеклопакетах, с шумной улицы не доносится ни звука. Кондиционер разносит приятную прохладу. Одну из стен, от потолка до пола, занимает зеркальный шкаф. Огромный телевизор «Сони» с плоским экраном и проигрывателем видеодисков. Музыкальная аппаратура Hi-End стоимостью в десяток тысяч долларов. Из вделанных во все углы динамиков льется негромкая музыка – что-то классическое.
Из кухни появилась Вельская с двумя длинными бокалами в руках. В них соблазнительно побрякивал лед.
– Пейте, – требовательно сказала Алла, протягивая капитану запотевший стакан. – Это грейпфрутовый сок пополам с минералкой. Ничто лучше не утоляет жажду.
У капитана были другие взгляды на утоление жажды: он бы, в частности, не отказался от доброго стакана пива, но перечить хозяйке, разумеется, не стал.
– Спасибочки, – пробормотал он, принимая из рук Вельской стакан.
У капитана не было четкого плана разговора с ней. Больше того, он даже не определился, идя сюда, кем представится, но он верил в силу импровизации. И еще в свое природное обаяние. Люди отчего-то верили ему. Особенно безошибочно его мужское начало действовало на таких вот дамочек бальзаковского возраста.
– Прошу садиться, – сухо бросила Алла. Петренко утонул в ослепительно белом кожаном кресле. Вельская присела на белый кожаный диван против него. Халатик распахнулся, обнажив маленькую стройную ногу.
– Чему обязана? – проговорила Вельская, отхлебнув из бокала.
– Я буду краток. Моему другу, Ване Кольцову, грозит опасность. Смертельная опасность. За ним охотятся очень серьезные и безжалостные люди.
Вельская слушала неотрывно, магнетически глядя на капитана.
– Я должен найти его, – продолжал Петренко, – найти и перевезти в безопасное место. Знаю, что вы встречались с ним. Мне кажется, что он и его судьба небезразличны и вам тоже. Пожалуйста, помогите мне его отыскать.
– Почему я должна вам верить?
– Ни почему, – пожал плечами Петренко.
Она усмехнулась.
– Ценю откровенность. И простоту… А как вы узнали, что я была с ним?
Петренко всей кожей своей чувствовал, что с этой дамочкой, чтобы добиться успеха, надо быть предельно откровенным.
– Я работаю, скажем так, в одной из спецслужб. А у вас очень приметный джип.
– Good job, – как бы про себя пробормотала Алла и добавила: – Быстро вы управились. И суток не прошло… Люблю профессионалов… А кто вашему Кольцову угрожает?
– Честно, не знаю. Возможно – какая-то другая спецслужба. Может быть, даже иностранная.
– О! – не без иронии воскликнула Вельская. – Настоящая бондиана!.. Что ж, Кольцов того стоит… Я и сама за ним, признаюсь откровенно, охотилась, да только дичь быть подстреленной не пожелала… Что ж, это ее, дичи, право, хотя, признаюсь, обидно… За себя – и за Ванечку тоже. Очень бы многого сумел он добиться в умелых – то есть моих – руках…
