Рома нисколько не обиделся, только скривил рожу и прошептал Ивану:
– Училка! Борец за чистоту морали, ногтей, ушей и языка!
Иван же очень хорошо, как ему показалось, понял истинную причину Лениного гнева, вдруг излившегося на братца. Скорее всего, сказался пережитый ею стресс. Плюс, пожалуй, не очень-то ей было приятно слышать, что в тот день, когда Лена ждала и искала его, он, оказывается, проводил время с другой женщиной…
– Извини, другого выхода не было… – пробормотал Иван, ища в зеркале заднего вида Ленины глаза. Она, кажется, поняла, что он имеет в виду, и откинулась на подушки. Не хватало еще, чтобы они, не успев встретиться, начали ревновать друг друга.
А Ромик тем временем продолжил расспросы:
– Ты правда можешь угадывать числа? Или это была случайность?
Кольцов помолчал и твердо сказал:
– Нет, это не случайность.
– Cool! – воскликнул Роман. – И что тут плохого?.. Поехал бы, расколбасился… ой, прошу прощения, – он оглянулся на Лену, – …то есть оттянулся бы… тьфу, черт, то есть развлекся бы в Монте-Карло. Ободрал бы буржуев! Чего ты отказался-то? – недоумевал Ромик.
Иван просто ответил:
– Я не хотел иметь дела с этой Аллой… И еще: хотел найти твою сестру. – Лена поняла, что это Иван снова говорит для нее. – Но вот в чем я не уверен, так это в том, имею ли я право втягивать вас в это…
Иван занял место в среднем ряду, разогнался до положенных на трассе девяноста километров в час, сделал еще тише радио. Слава богу, новости ничего не сообщали о розыске опасного преступника Ивана Кольцова. Пока не сообщали…
И вот так, сидя за рулем Лениной, точнее – Максовой «девятки», Иван рассказал Лене и Роману все. Или почти все. О странном военном эксперименте в восемьдесят пятом году. О своем неудачном падении с полураскрывшимся парашютом. О том, что еще в госпитале ему стало везти в «дурачка». И про безумное письмо однокашника Венички рассказал. И о случайной встрече с журналистом Полуяновым. И еще рассказал он, что за ним кто-то охотится. Как в них стреляли, когда они с Аллой бежали из квартиры Полуянова. А под конец Иван помрачнел и, сжав зубы, признался, что он был женат. Рассказал и о том, что жена его недавно умерла – и не исключено, что он, Кольцов, явился причиной ее смерти…
Роман и Лена слушали затаив дыхание. Дорога летела незаметно, приближаясь к Москве. Уже до них доносилось жаркое бензиновое дыхание большого города. До Кольцевой оставалось не больше пяти километров. Иван остановился на обочине, выключив двигатель. Сказал, по-прежнему обращаясь не к Лене, а – к ее младшему брату:
– Теперь ты знаешь все. Куда мы едем?
Роман не колебался ни секунды:
– Мы все едем к нам.
А Лена, которая всю дорогу молчала, слушая рассказ Ивана, добавила:
– А я почему-то верю этому журналисту… Он, кажется, обещал помочь?.. Давайте встретимся с ним…
– А если Полуянов нас сдаст? – Роман упоенно участвовал на равных во взрослом разговоре.
– Думаю, не сдаст. Но на всякий случай мы подстрахуемся, – предложила Лена.
Черт возьми, она верила Ивану и хотела, несмотря ни на что, быть рядом с ним.
Лене стало легко-легко. Она приняла решение. Может, поспешное. Скорее всего, глупое. Но она его приняла. Сделала свою ставку. Поставила на Ивана. Поставила все. Всю свою судьбу. И не жалела об этом. Не жалела весь сегодняшний день – может быть, хотя бы потому, что раздумывать, жалеть-переживать было просто некогда.
…Встречу с Полуяновым они обставили по всем законам шпионского фильма. Роман и Лена в организации «явки» принимали самое активное участие.
Кольцов позвонил журналисту из телефона-автомата на заправке на Щелковском шоссе и договорился встретиться с ним у памятника Гоголю, на бульваре, в три часа дня.
Лена и Роман прибыли на Гоголевский бульвар в половине третьего. Они долго бродили по раскаленному асфальту, присматривались к прохожим, замечали номера машин, которые тормозили у тротуара… Без пяти три Лена достала из сумочки носовой платок. «Ты уверена?» – прошипел Роман. «Да!» – Она вытерла свой взмокший от городской жары, да и от напряжения тоже, лоб. Это было сигналом. Кольцов, который наблюдал за ними, укрывшись в тени подворотни на правой стороне бульвара, быстро подошел к журналисту, который уже десять минут нервно курил, стоя у памятника.
Они обменялись несколькими словами, Иван взял тетрадный листок, который протянул ему Полуянов, и отправился восвояси. Роман пошел за ним, внимательно посматривая по сторонам. Лена в свою очередь проводила Полуянова до его «шестерки», которая была припаркована у кинотеатра «Художественный».
Через пятнадцать минут вся компания встретилась в музыкальном магазине на Арбате. Роман отчитался: «хвоста» за Кольцовым не было. Полуянов, доложила Лена, ни с кем не встречался и никому не звонил. Впрочем, Иван все равно немного нервничал: профессиональный «хвост» обнаружить совсем непросто…
Потом были поспешные сборы – Лена порадовалась, что успела перестирать и перегладить все свои вещи накануне, сразу по приезде из Абрикосова… Потом – поездка на вокзал с обязательной проверкой, нет ли «хвоста»… Покупка билетов с рук – чтобы не светить паспорта в кассе… Все было тихо. Поразительно тихо. Но все равно страшно – особенно Лене, за которой никогда никто не охотился. И было тем более страшно оттого, что непонятно, кто же преследовал Ивана. Иван, похоже, тоже разделял ее тревогу, хотя и заявлял с некоторой бравадой, что сердце ему ни о какой опасности не вещает.
Именно он уговорил Романа прямо с вокзала отправиться на дачу к тете Вере в Головково, а домой не заезжать ни под каким видом. Рома послушно кивал. Лена же, которая прекрасно знала повадки брата, отнюдь не была уверена в том, что тот предпочтет общество старенькой тетушки Веры, заслуженного учителя России, обществу своих «агрессивщиков» с Поклонки и телевизора, настроенного на MTV.
– Роман! – строго сказала она, прощаясь с братом.
– Да, мэм? – вытаращил он на нее глаза.
– Немедленно езжай к тете Вере! Понял? – Она и впрямь очень беспокоилась за Романа.
– Йес, мэм!
– Пожалуйста, Ромик!
Вдруг страшные люди, преследующие Ивана, смогут как-то повредить ее брату? Господи, спаси его и сохрани…
– Все будет хорошо, – снисходительно проговорил Рома и похлопал сестру по худенькому плечу. Иронически добавил: – Что за комиссия, создатель, быть брату взрослому сестрой!
– Не коверкай Грибоедова, – машинально сделала Роману замечание Лена.
– Прибереги свой пафос для уроков, – проворчал Роман.
…Сейчас, вечером, в спокойствии и бездеятельности поезда, который вез их неведомо куда, перед глазами Лены все еще стояла фигурка братика: как он махал ей рукой с платформы – юный, колючий, милый, беззащитный… И Лена опять засомневалась. Что она творит? Чем это все закончится?
