Белый Город дрался как лев, но было видно, что он изнемогает от двухмесячного беспрерывного расстрела трехсот османских пушек. Как будто почувствовав это, Влад помог Капистрано, среди крестоносцев которого были почти одни крестьяне, и наши проводники быстрым маршем провели их от места сбора в Тыргу-Муреш через Сибиу, родовые земли Хуньяди и Тимишоару к Белграду. 13 июля после заката «Альба Регия» и «Альба Юлия» атаковали турецкие корабли от Тисы, и во время короткого хаотичного, но шумного ночного боя, отвлекшего на себя внимание османов, десять тысяч крестоносцев Джованни Капистрано с припасами и оружием прорвались в готовую надорваться от осады крепость.
Мехмед II пришел в ярость, и в этот момент Хуньяди, получив помощь, атаковал своими кораблями турецкий флот, который в яростном бою на Дунае потерял восемьдесят судов. Султан в бешенстве перевез на левый, белградский берег Дуная все свои войска, а потом сжег корабли, объявив, что отступления не будет.
В Белом Городе была пятерка моей тайной стражи, привезшая Хуньяди доклад Влада о том, что после взятия крепости господарь Валахии и вассал Венгрии Дан собирается присягать Мехмеду II, и это была чистая правда. Они и рассказали нам о выдающемся подвиге Хуньяди, бывшего душой обороны, и его войска.
На рассвете 21 июля османы попытались ворваться через разнесенные стены в город, но их было всего в четыре раза больше венгров, и бой пошел совсем не так, как в Константинополе. В Белграде в домах не осталось ни одного человека, и отчаянные сербы плечом к плечу с венграми, как каменные стены, встали перед османской тучей. Завалив защитников трупами акынджи, Мехмед бросил в бой янычар, и они, как и на башне Романа, просто проломились своей массой в крепость. Мои мастера, сломав о турецкие шлемы не один из своих мечей, рассказывали, как ужасные клубки из сербов, венгров и турок катались по улицам города то в одну, то в другую сторону непереносимо долго, пока, наконец, остатки янычар не были выбиты за проломы, которые тут же стали заваливать сербские женщины и дети, падая под выстрелами османских лучников, для которых не было ничего святого.
Увидев, как гибнут их семьи, сербы, а с ними венгры и крестоносцы Капистрано, рванулись из города и так ударили на турок, что их с трудом остановил только сам Мехмед Завоеватель, получив при этом не очень достойную рану в ногу «сзади в бедро». Бой закончился ночью, но на рассвете 22 июля великолепные защитники Белого Города вновь атаковали османов и захватили не только их осадные пушки, но и сам лагерь. Османы бежали к Дунаю, как овцы под крики пастухов, и султана от позора спасла только его рана.
Тридцать тысяч османов лежали грудами трупов между Белым Городом и Великой рекой, и никто из защитников не собирался закапывать их трупы, как и мы, не считая султанских убийц за людей. Однако на летней жаре это не кончилось добром, и через десять дней на Белград обрушилась чума. Заболел и Янош Хуньяди, не придав поначалу этому значения, а потом уже было поздно. Через несколько дней после блистательной победы Регент Венгрии и главный капитан королевства умер в Белом Городе, оставив в Буде тринадцатилетнего сына Матиаша Корвина и шестнадцатилетнего короля Ладислава Постума, которому оставалось жить всего один год.
Известие о чуме и болезни Хуньяди в Белом Городе мы получили в самом конце июля, и Влад всего с двумя пятерками тайной стражи помчался в Буду, чутьем Дракона почувствовав, что его время пришло. Я поднял по тревоге всегда готовые к походу две тысячи наших воинов и дал команду «Альбам» переходить из Ольта по Дунаю в Арджеш, а затем в Дымбовице и ждать приказа у Браниште в двадцати верстах к югу от Тырговиште. Не теряя времени, я повел войско к Брашову, в который из Сигишоары вела только одна дорога через Унгру и Мэеруш. Наша застава из Фэгераша быстро взяла под контроль Предялский перевал у Сэчеле, и в тайне удержать наш поход на Тырговиште было невозможно. Мы готовились к бою Данешти и надеялись на быстроту нашего передвижения. Был август, Валахия собирала урожай, и Дану не так просто было вызвать в столицу боярские дружины.
В Брашове в карпатском углу скрещивались торговые пути из Австрии, Венгрии, Львова и Польши, проходившие через Трансильванию и Молдову по Валахии, по Бузеу и Тырговиште на Дунай, а оттуда в Черное море и Азию. От Брашова быстрее всего можно было добраться до Дана через Предялский перевал, где у Азуги и Тохану Но погибли наши отцы. Еще одна дорога шла через замок Бран на Кымпу-Лунгу и потом по реке Дымбовице к Тырговиште, но она занимала больше времени на день, который мог решить все. В надежде, что Влад нас догонит по дороге, я с воинами быстрым маршем прошел сто пятьдесят верст от Сигишоары через несколько возбужденный Брашов до Предяльского перевала, от которого до столицы оставалось почти столько же.
Не теряя времени, мы двинулись дальше, и у Синая, слава богу, войско нагнал возбужденный Влад. Сразу же за Рупэа на него было совершено покушение. Передовая двойка мастеров обнаружила двадцать убийц сразу же за поворотом на Хоморуд, которые попытались прорваться к Владу, скакавшему с восемью воинами на расстоянии полета стрелы от шедшего уступом дозора. Влад, увидев, что врагов всего вдвое больше, даже не остановился, в короткой сшибке он и мои мастера за два удара перебили нападавших, оставив в живых одного из убийц для моего допроса. Я быстро выяснил, что засаду оплатили брашовский купец Николае ди Визакна и Гереб де Вингард из клана Хуньяди. Покушение было странное, и Янош Хуньяди был здесь явно ни при чем. Возможно, это было сделано по соглашению кого-то из брашовцев с Даном, не хотевших появления второго Дракона в Валахии. То, что османы после ее захвата в первую очередь возьмут под контроль всю торговлю, в расчет не бралось. Я уже давно заметил, что многие богатые и властные люди не рассчитывали свои действия хотя бы на несколько шагов вперед, и до сих пор не понимаю, почему они этого не делали, часто теряя из-за этого не только богатство, но и жизнь.
Нам было не до выяснения причин покушения на Влада, слава богу, находившегося в окружении преданных ему воинов. Он рассказал, что прибыл в Буду в один день с известием о смерти Хуньяди. Он тут же договорился с растерянным от свалившейся на него ответственности за Венгрию юным Ладиславом о том, что попытается взять власть в Тырговиште.
Окружение короля в Буде понимало, что после смерти Хуньяди страну ждет какой-то период властного хаоса, который вызовет вмешательство в ее политическую жизнь императора Священной Римской империи Фридриха III, а Мехмед II – совсем не тот султан, который будет тянуть с отмщением за разгром у Нандорфехервара, располагая неограниченными людскими ресурсами. Видя, что в Европу через Белград и Буду ему пока не прорваться, Мехмед пойдет на Венгрию через Трансильванию, с учетом, что Валахия Дана не окажет ему сопротивления.
Не встречая никакого отпора даже в Фиени и Дайчешти, наше войско прошло оставшиеся шестьдесят верст до Тырговиште и 20 августа 1456 года без боя вошло в столицу Валахии. Дело было не только в том, что из-за уборки урожая Дан не смог собрать боярские дружины, а количество своих людей у него не превышало количества наших. За двадцать дней, прошедших после смерти Хуньяди до нашего прихода в Тырговиште, Дан мог организовать оборону, но верховный боярский совет раскололся на две части. Валахия не хотела идти в рабство к Османской империи, куда ее с размаха толкали Данешти, да и наши переговоры в 1455 году с боярами не прошли даром. Страна явно не хотела новой междоусобицы под угрозой турецкого нашествия, и большая ее часть была за возвращение ничем не запятнанного сына Дракона на трон своих предков.
